– Это было только один раз, и ты потом сам сказал, что купил их для меня!
Он опять пропустил оправдания мимо ушей.
– В давние времена оджибве ради безопасности вешали аптечки на деревья, а не хранили их дома. Даже дети знали, что трогать аптечки нельзя. Их открывали с большой помпой, и сделать это мог только владелец. Чужим людям прикасаться к ним запрещалось.
– Чужим? – Голос стал на пару тонов выше из-за вернувшегося гнева, подпитанного волнением и неуверенностью. – Хочешь, чтобы я тебя ударила?
Уилл вздохнул и отвел взгляд, затем медленно снял очки и убрал их в сторону. Его грудь вздымалась и опускалась в уже знакомом мне ритме: дыхание по методике тай-чи. Ой, кажется, он тоже был не прочь мне врезать.
Я бы сочла это прелюдией, не будь сама настолько взвинченной.
– Просто успокойся, – тихо сказал Кадотт.
– Ты рассчитываешь, что я успокоюсь после того, как обвинил меня в том, что я приворотом заманила тебя в брак? Вообще-то это ты просил моей руки, Ловкач, и не один раз.
– Знаю.
– А я-то думала, почему сказала «да». И почему в последнее время так сговорчива.
– Тебя можно многими словами описать, Джесс, – фыркнул Уилл, – но «сговорчивая» в их список явно не входит.
Я ткнула пальцем в сторону шкафа:
– Я даже платье купила. Если не магия, то даже не знаю, что меня сподвигло.
– Погоди секунду. – Уилл нахмурился и внимательно всмотрелся в травы и семена. – Здесь должен быть лоскуток одежды того, на кого делают приворот.
– Я нашла там обрывок моих серых треников.
Брови Уилла взлетели вверх.
– Оп-па.
Он знал, как я люблю эти штаны.
Уилл сунул палец в мешочек и вытащил лоскуток ткани. Аккуратно разложил все предметы на тумбочке, обнял меня и прижался лбом к моему.
– Клянусь, я этого не делал. Я хочу, чтобы ты вышла за меня по собственному желанию, а не по принуждению.
В его объятиях мой гнев куда-то испарился.
– Не следовало мне тебя обвинять.
– У тебя имелась вполне очевидная улика.
– Я нашла эту аптечку, но тебя в комнате не было. Учитывая все амулеты, с которыми мы прежде имели дело, я испугалась, что кто-то опять задумал недоброе.
Уилл аккуратно высвободился из моих объятий и взял фигурки.
– Я этого не делал, и ты не делала, тогда кто?
– Хороший вопрос.
Уилл уставился на крохотных мужчину и женщину.
– А еще более интересный: как долго этот тотем лежал у меня в кармане.
Я моргнула.
– Что?
– В последний раз я надевал церемониальный наряд задолго до встречи с тобой.
Волоски на руках и шее зашевелились, и я поежилась, стряхивая непривычный в такой жаркий летний день морозец по коже.
А я-то гадала, что он во мне нашел. Вполне возможно, что ничего.
– Не надо, – прошептал Уилл.
– Не надо что?
– Думать, что я тебя не люблю.
Иногда мне казалось, что он знает меня лучше, чем я сама. Я попыталась улыбнуться, но до сердца тепло улыбки не дошло.
– А вдруг нет, Уилл? Вдруг это наваждение?
Уилл бросил амулет на кровать и почти грубо схватил меня за плечи, больно впиваясь пальцами в кожу.
– Я знаю, что чувствую. Я люблю тебя. И всегда буду любить.
– Уверена, чувства, вызванные магией, кажутся настоящими.
– Ты об одном забываешь, Джесс.
– О чем?
– В мешочке был лоскуток твоей одежды, а сам мешочек лежал в кармане моей рубашки.
Я непонимающе посмотрела на него.
– Судя по мифологии, это значит, что амулет сделали для тебя. Чтобы ты полюбила меня.
– Но я тебя и так люблю.
– А вдруг нет, Джесс? Вдруг это наваждение?
Я нахмурилась:
– Не надо мне рассказывать, что я чувствую.
Уилл ослабил хватку.
– Вот она, моя девочка.
Я бросила взгляд на будильник на тумбочке. До церемонии осталось четыре часа.
– Нельзя жениться, пока мы не убедились, что это правильное решение.
– Кто-то из местных должен знать что-нибудь о любовных чарах.
– Например?
Уилл посмотрел мне в глаза и сказал:
– Как их снять.
