Вот и Шенбрунн. Сани выстроились вокруг замерзшего озера, превращенного нынче в каток. Любители поскользить по льду на коньках с наслаждением предавались сему развлечению, облаченные в яркие национальные костюмы стран Северной Европы.
В последнее время Ричард, подсознательно ища глазами Ванду, стал даже злиться на себя за то, что эта девушка стала его навязчивой идеей. Вот и сейчас, едва они прибыли в конечный пункт санного променада, он принялся обшаривать глазами присутствующих.
Слуги принялись разносить горячие напитки тем из гостей, кто решил не присоединяться к катающимся на льду и остаться в санях. Ричард взял с подноса бокал и передал его графине.
— Выпьем за ваши мысли? — мягко спросила она.
Тут Ричард сообразил, насколько он был неучтив во время прогулки.
— Простите меня, — сокрушенно покаялся он. — Я действительно погрузился в мысли о своих заботах, вместо того чтобы развлекать вас в дороге.
— Вы, наверное, влюблены, — просто отвечала она. — Признаки этой болезни мне хорошо знакомы.
— Странно, но тот же вопрос я задаю самому себе. Я влюблен? Возможно ли такое со мной?
— Ответ вам может дать лишь ваше сердце, — молвила графиня.
— Боюсь, что не могу верить своему сердцу, — грустно отозвался Ричард.
— Тогда поверьте мне, — улыбнулась она. — Моя интуиция подсказывает мне, что вы влюблены, и, возможно, впервые в жизни.
— Почему вы так решили? — спросил Ричард, немало удивленный.
— Возможно, во мне иногда просыпается дар ясновидящей, — отвечала София. — В вашем лице есть нечто, что подсказывает мне, что вы на пороге чего-то столь удивительного, что это кажется вам не реальностью, но игрой воображения.
— А я пью за ваши прекрасные глаза, — с воодушевлением возгласил Ричард, поднимая бокал, — и думаю, лучше мне стало от ваших слов или хуже.
Во всяком случае, слова Софии оказали сильное влияние на него, и к тому времени, как санный праздник закончился и трубы вновь взревели, давая сигнал к возвращению в Вену, он страстно, как никогда в жизни, желал увидеть Ванду.
Теперь Ричард точно знал, что он должен сказать ей — или почти уверен, что знает, поскольку остававшаяся где-то в дальнем уголке сознания холодная расчетливая мысль приглушала разгоравшийся в его душе огонь влечения к этой девушке.
«Я хочу ее, я не могу жить без нее!» Тело Ричарда пылало, в то время как холодный разум продолжал насмехаться над ним.
Ему все труднее было оставаться холодным и отстраненным от всего, когда в наступающих сумерках лошади галопом понеслись назад, к городу, а их колокольчики разливались над белыми заснеженными полями. Холодный ветер пьянил и красил румянцем щеки сидевших в санях гостей.
— Я тоже влюблена, — призналась графиня София в намечающихся сумерках. Это таинственное время между светом и тьмой придавало особую значимость такой откровенности, способствовало соединению душ — дружескому, объединяющему в самых глубинных точках…
— Будьте осторожны, — предупредил ее Ричард. — Любовь может превратиться в опасное чувство, если им безрассудно одаривать, раздавать его направо и налево…
София рассмеялась в ответ:
— Любви никто не выбирает. Она просто приходит, и все. Неужели вы не знали об этом?
Ричард кивнул, вспоминая тот первый их с Вандой вальс и ту минуту, когда она сняла маску и он увидел ее лицо. Да, графиня София права, любовь просто приходит, а когда она придет, спастись от нее невозможно.
Когда они возвратились в Хофбург, было уже поздно, чтобы посетить Ванду до обеда, и, переодеваясь, Ричард решил, что увидится с нею позже, вечером. В это время принесли записку, в которой сообщалось, что Александр и его ближайшая свита будут обедать сегодня во дворце Разумовского.
— Не дают вам покоя, командир? — заметил Гарри. — А вы мечтали полежать, задрав ноги, и провести вечерок дома?
— Неплохо было бы, — согласился Ричард.
— Если вы меня спросите, то я скажу, что все эти переодевания да целование ручек не для вас, командир, — продолжил Гарри. — Вы выглядите уставшим, даже лицо осунулось. Все, что вам нужно, это хорошенько отдохнуть после того, как вы целый день охотились на фазанов или гоняли с собаками лис.
