— Найдет убийцу? — оживилась Саша. — А он что, в милиции работает, этот Тафаев?
— Да. В управлении МВД. Хорошая должность и отличные перспективы. Но надо ему помочь. Рядом с ним должна быть настоящая женщина, понимаешь? А не какая-нибудь дурочка, у которой в мыслях одни бутики да ночные клубы. Ну, хочешь, поспорим? Тебе ведь нравились мои серьги с рубинами?
— Тетя, какие серьги?
— Ты их похвалила и тебе они идут больше, чем мне. Вот уж не думала, что блондинкам идут рубины. А тебе идут. Ну, так что? Поспорим на серьги, что тебе Тафаева не завлечь?
— Я не знаю. Я этого не умею.
— Да тебе и делать ничего не надо будет. Он сам все сделает. Я же говорю: настоящий мужик. У нас на днях будет дружеская вечеринка по случаю Дня Милиции. Я с Аликом да Юра со своей девкой. Я заказала столик на пятерых. Платье я тебе куплю.
— Я никуда не пойду…
…Давно уже Саша не надевала вечернего платья. Тетка заставила примерить с десяток, прежде чем остановилась на этом. Саша протестовала:
— Ни за что не надену!
Она принципиально не носила красное, считая, что это не ее цвет. И слишком уж вызывающе. А у этого еще и спина была открыта почти до попы, и глубокий разрез аж до середины бедра. Развратное платье, до ужаса неприличное.
— А рубины-то к чему подойдут? К этому платью, — настаивала тетка. Она сама отвела Сашу к стилисту, дала указания насчет прически и все-таки нацепила на племянницу рубиновые серьги: — Понравишься Тафаеву — будут твои, — пообещала Лидия Павловна.
«Словно куклу наряжают перед тем, как выставить в витрину магазина», — с неприязнью думала Саша, глядя в зеркало, как парикмахер укладывает ее волосы. «А покупатель уже ждет. У него, правда, есть другая кукла, но ведь хозяин — барин. Что ему стоит поменять одну игрушку на другую?»
На улице уже ждала машина. Не пешком же идти домой с такой прической и при вечернем макияже? Саша все вытерпела молча. Наступил вечер, о котором она думала с досадой. Какой-то Тафаев. Теткин покровитель, наверняка старик. Как бы от него отделаться?
С оголенной спиной она чувствовала себя крайне неуютно, к тому же в холле шикарного ресторана, куда они приехали на теткиной машине с личным шофером, сильно дуло. Саша сбросила норковую шубку, которую тоже одолжила тетка, на руки гардеробщику и неуверенно подошла к большому зеркалу. Подумала: «Господи, кто это?!»
Молодая женщина в зеркале была красива. Нет, еще не той парадной красотой, которую холят и лелеют для глянца, но уже и не повседневной, для работы, для метро, для улиц. Взгляд уже не загнанный, как у рабочей лошади, но еще и не равнодушно-циничный, как у светской львицы. Лицо и плечи без загара, губы и грудь без силикона, волосы без нарощенных прядей, но все равно хороши. Саша с удивлением рассматривала себя в зеркале, пока не почувствовала, что через плечо на ее отражение тоже кто-то смотрит. За спиной стоял смуглый брюнет, похожий на хлыст, и с таким же взглядом, который буквально хлестал Сашину оголенную спину. Удары были ощутимые, пару раз Саша вздрогнула, так ее обожгло. Мужчина не улыбался, ничего не говорил, просто смотрел.
— Идем, дорогой, — капризно протянул женский голосок, и его обладательница, очередная кукла Барби, увлекла брюнета в полутемный зал.
В дверях мужчина обернулся. Саша встретилась с ним глазами и замерла. Она почувствовала, как внутри тает лед. Мало того, тает, вода уже почти дошла до точки кипения. Сашу бросило в жар, брюнет понимающе улыбнулся, насмешливо и ободряюще кивнул и шагнул вслед за своей спутницей к подскочившему метрдотелю.
— Тафаев уже здесь, — сказала появившаяся из дамской комнаты Лидия Павловна. — Мне сказали, что он прошел за столик.
Саша уже поняла: это судьба. Если тот наглец, который так непринужденно раздевает женщин глазами, и есть Тафаев, то это все. Она, Саша, погибла. Такие не понимают слова «нет», оно для них просто не существует. Да и говорить его Саша так и не научилась. Она шла через полутемный зал, ловя на себе восхищенные мужские взгляды, женщина в развратном красном платье, и удивлялась себе. Как она позволила с собой
