«Да он же ее любит, — с удивлением подумала Саша. — Вот тебе и “покупаю мужа”! Да ему не нужны ее деньги, неужели она этого не видит? Ему нужна она»
Саша ведь и сама любила, поэтому сердцем угадала истинные чувства Алика Переплюева. Пока еще Переплюева, не Бестужева. В нем было что-то от ангела, и Саша с грустью думала о том, как сильно он изменится рядом с теткой. Та и его замучает своими нотациями, станет воспитывать, поучать, а порою высмеивать. Делать из него человека. А разве он в этом нуждается? Да как человек-то он, может, лучше их всех.
— Вот видишь, как надо выбирать мужа, — внушала ей тетка в машине по дороге домой. Алик уехал к себе на такси. — Это же пластилин. Он будет таким, каким я захочу. Понимаешь? Я. Никогда не изменит. Побоится. Я накуплю ему кучу дорогих вещей, насую денег полные карманы. Он станет полностью от меня зависим. Будет думать моими мозгами, а говорить моими словами. Никаких сцен, никаких друзей, никаких собственных желаний и уж тем более никаких баб. Идеальный муж, мечта всех без исключения женщин. И уж конечно, он будет хорошим отцом.
Саша слушала молча. Алика ей было жалко. Судьба сделала тетке царский подарок. Послала ей любящего мужчину. Доброго и бескорыстного. А тетка по привычке видит в нем объект недвижимости, с которым надо еще работать. И собирается делать там евроремонт, поскольку задумала оставить этот объект для собственного пользования. Упаковать истинно русскую душу, со всей ее неприкаянностью и бесконечной жалостью, в чуждый менталитет.
Впрочем, драма Алика Переплюева перестала волновать Сашу на следующий же день. Потому что началась ее собственная драма.
VIII
Так и не дождавшись звонка от Никиты, Саша сама поехала к нему на дачу прямо с утра, благо была суббота, день выходной. И все гадала: что случилось? Может, он заболел? Упаси бог, попал под машину? И лежит сейчас в больнице, весь переломанный, возможно, даже покалеченный…
От этих мыслей она словно застывала, и ей казалось, что время тоже остановилось. Автобус едет слишком уж медленно, а то и вовсе стоит.
По тропинке к дому Любецких Саша не шла, а бежала. Сердце бешено стучало в груди, этот гул отдавался в ушах, так что серебристый женский смех она услышала, только рванув на себя калитку. Остановилась, перевела дыхание, и… Женщина смеялась так счастливо, так открыто, словно колокольчик заливался, что Саше стало не по себе. Нет, это не Мария Михайловна, смех молодой. Даже не видя еще этой женщины, Саша подумала, что обладательница такого вот серебристого смеха настоящая красавица. И не ошиблась.
На веранде сидел абсолютно здоровый, счастливый Никита, а рядом с ним ослепительная блондинка. Было жарко, не сказать душно, и на блондинке был вызывающе открытый топ, ее загорелая высокая грудь и длинная, тоже золотистая от загара шея открывались во всей красе. Рядом с такими женщинами Саша всегда терялась. Она тоже была красивой, но тут сразу чувствовалась разница в классе. Есть красота повседневная, а есть холеная, парадная. Для обложек глянцевых журналов и звездных пати. Саша сама пописывала для таких журналов и знала цену таким вот снисходительно-величественным манерам, открытому смеху, умелой, почти невидимой работе пластического хирурга. Перед ней, без сомнения, была очень дорогая и по-настоящему красивая женщина. Саша даже затруднилась назвать ее возраст. Около тридцати, а возможно, что хорошо и за.
— Здравствуйте, — еле выдавила из себя Саша.
— А, это ты… Привет, — небрежно сказал Никита. — Кстати, познакомься, это Вика, наша соседка.
— Новинская, — сказала красавица, окинув Сашу оценивающим взглядом. — На тебе миленький сарафанчик. В моде опять принты.
— Никита, ты почему не отвечал на мои звонки? Я волновалась.
— Извини, я не слышал, как ты звонила. Мы с Викой гоняли по шоссе в ее кабриолете, — восторженно сказал Никита. — Представляешь? У нее кабриолет! На нас все так смотрели…
— Я два месяца прожила за границей, — небрежно сообщила Вика. — Пока не началась жара. Да и в Москву надо было наведаться по делам.
— У Вики сеть салонов красоты, — зачарованно посмотрел на нее Никита.
