— Муж возьмет твою фамилию?! Да разве такое возможно?!
— Возможно все, когда условия диктуешь ты. А я, как известно, за все плач́у. И за свадьбу, и за лечение его матери.
— Но почему ты меня с ним до сих пор не познакомила?!
— Знакомить своего жениха с молодой красивой девушкой? Я еще не сошла с ума. У нас с ним большая разница в возрасте, можно сказать, неприличная. Аж десять лет. Да, что ты так смотришь? Мой жених на целых десять лет меня моложе. И ты ему подходишь гораздо больше, чем я. Он тоже романтик, — усмехнулась Бестужева. — Но теперь я спокойна: у тебя есть Никита. По сравнению с твоим парнем мой жених не выдерживает никакой конкуренции. Нет, он, конечно, далеко не урод, мне от него детей рожать, поэтому внешность их отца имеет для меня не последнее значение. Переплюев симпатичный парень, но не красавец. От красавцев я стараюсь держаться подальше, памятуя свое первое замужество. Ты, похоже, идешь по моим стопам. Не убереглась, — и Лидия Павловна сделала внушительный глоток коньяка.
— Что ты, Лика! У нас с Никитой все хорошо!
— Да? Позволь тебе кое-что объяснить. Нет, сначала я тебе налью, — Лидия Павловна потянулась к бутылке.
— Я не буду пить, — запротестовала Саша.
— Будешь. Я рада, что ты такая наивная и добрая девочка. И не ревешь сейчас в три ручья, хотя должна бы.
— Почему это я должна реветь? — удивилась Саша.
— Но ведь я выхожу замуж. И твое положение в глазах Любецких сильно изменится. До сих пор ты была единственная племянница незамужней, бездетной богатой женщины. А теперь твоя тетка выходит замуж с целью иметь детей. Ты теперь никто, понимаешь? Никакое наследство тебе больше не светит.
— Но ведь Никита любит меня не из-за этого. Не из-за твоих денег.
Лидия Павловна с удивлением взглянула на Сашу и вдруг принялась хохотать. Тетка смеялась так долго, что Саше стало обидно. Никита — настоящее чудо. Он такой милый, добрый, ласковый. И уж конечно, бескорыстный. Он почти что ее муж, осталось только официально оформить отношения. А вот было бы здорово сыграть в августе сразу две свадьбы! Саша так и сказала:
— Мы завтра тоже подадим заявление.
— Ты думаешь, он на тебе теперь женится?! Господи, ну ты и дурочка! Да, Сашка, в жизни тебя ждет еще много открытий. Готовься. Кстати, на днях я познакомлю тебя со своим женихом. И позвоню Любецкой. Отложи свой разговор с Никитой о свадьбе хотя бы на недельку.
— Хорошо, — кивнула Саша.
… Теткин жених ей очень понравился. Не как мужчина, в этом он значительно проигрывал Никите, тетка была абсолютно права. Мягкий, светлый блондин, с лицом, будто написанным акварелью. Причем тоненькой беличьей кисточкой. Выделялись на нем лишь глаза, Саша сразу же мысленно окрестила их «истовыми». Они словно лучились, не искрились, не горели, не испепеляли, а именно лучились. Парень был полная противоположность Лидии Павловне, которая была одного роста со своим женихом, а на каблуках так и выше. И чье лицо поражало своей монументальностью, настолько черты его были значительны, весомы, властны. Своего застенчивого блондина-жениха, сидящего рядом, она прямо-таки подавляла.
— У меня с вами проблема, милые мои, — улыбаясь, сказала тетка. — И решать ее вам.
— Что случилось? — испугалась Саша. Она была печальна: Никитин телефон сегодня весь день не отвечал. А рядом, за столом, просто-таки сияли от счастья молодой симпатичный мужчина и Сашина тетка.
— Вас зовут одинаково. Ты Александра, он Александр. И когда я буду говорить «Саша», вы оба станете откликаться. И что нам делать?
— Да какая же это проблема? — облегченно рассмеялась Саша. — Я рада, что мы тезки.
— Но мне это неудобно, — резко сказала тетка. — Решайте, кто из вас поменяет имя.
— Я скоро аж фамилию поменяю, — пошутил ее жених. — Но так и быть. Я мужчина, я уступлю. Зовите меня…
— Аликом, — вырвалось у Саши.
— А что? Мне нравится, — кивнула тетка. — Пусть он будет Аликом, а ты останешься Сашей.
И они согласно заулыбались. Вечер прошел замечательно. Алик был приятен в общении, обаятельно, хоть и неумело ухаживал за женщинами и обеих пригласил танцевать.
— Лидуша она такая… — сказал он мечтательно, глядя поверх Сашиной головы на сидящую за столиком Лидию Павловну. — Исстрадавшаяся душа. Сколько же ей горя выпало. Я рад, что хоть немного могу ее утешить. И никогда не стану с ней спорить.
