Уильям приблизился к жене, но та быстро встала и отошла в сторону.
– Пожалуйста, любовь моя. Не надо позволять прошлому разрушать нашу семью. Забудь об Элли. Лучше вспомни, каким преданным другом была для нас Порция все эти годы.
Уильям смотрел на изящную фигуру отвернувшейся жены. Именно таковыми и были их взаимоотношения на протяжении двенадцати лет супружеской жизни. Он не мог принудить Мэри стать такой, какой она быть не хотела, не мог заставить делать что-то вопреки ее собственному желанию. Во многих отношениях, как бы ни казалось это странным, они всегда были на равных, и Уильям считал это справедливым. Он не только любил, но и уважал жену, доверял ей, и знал, что она испытывает к нему такие же чувства. Он высказал свое мнение, призвал ее к примирению, и теперь следующий шаг за ней. Она вольна либо согласиться с ним, либо нет.
– Возможно, я была излишне резка с Порцией, – сказала наконец Мэри, зябко поежившись, хотя в комнате было тепло. – Понимаешь, Уильям, я испугалась. Застав Порцию в кабинете мистера Пеннингтона, я тут же вспомнила о том, что случилось по вине Элли. Обо всем, что мы утратили, покинув Бристоль. Я очень встревожилась. Потому что и здесь нам есть что терять. Я не хочу, чтобы все повторилось, не могу допустить, чтобы ты лишился еще одного шанса.
Мэри села на диван и устремила взгляд на угасавший камин.
– Порция вместе с нами прошла через это, была свидетелем всех наших несчастий. Она прекрасно знает, сколько неприятностей доставил тот скандал и нам с тобой, и нашим детям, и даже твоим прихожанам. Поэтому я не могла ждать, когда Порция что-нибудь натворит. Я рассердилась на нее за нежелание понимать простейшие вещи, за ее эгоизм.
Уильям подошел к дивану и, присев рядом с женой, взял ее за руку.
– Порции в течение нескольких лет приходилось думать только о нас. Самым главным для нее было благо нашей семьи. И только теперь она впервые задумалась о собственном будущем и о своей матери, если, конечно, ее предположения верны. А мы требуем, чтобы она отказалась от всех своих надежд. Не эгоизм ли это?
Мэри, тяжело вздохнув, откинулась на спинку дивана.
– Да, конечно. Ее интересами я пренебрегла. Может, ты и удивишься, но сложившаяся ситуация огорчает меня не меньше, чем тебя и детей.
– Знаю, дорогая. Ведь Порция заняла место в твоем сердце независимо от каких-либо обещаний.
– Она всегда была мне самой лучшей подругой. Пожалуй, единственной. – Мэри повернулась к мужу, и он заметил слезинки, повисшие на ее длинных ресницах. – Знаешь, Уильям, за эти два дня я все же не упускала ее из виду. Она сняла комнату в одном вполне приличном доме и на днях станет компаньонкой собственной матери. Будет читать ей французские книги или что-то в этом роде. Если бы Порция по-прежнему жила с нами, ей вряд ли удалось бы настолько продвинуться в осуществлении своих планов.
– Ты, можно сказать, вытолкнула ее в самостоятельную жизнь.
– Да. В которой полным-полно опасностей. Она ведь, в сущности, вслепую шагает по выбранной дороге и даже не представляет всех тех сложностей и последствий, которые могут повлечь за собой ее опрометчивые решения.
Уильям обнял жену и привлек к себе.
– Ты рассуждаешь, как мать повзрослевшей дочери.
– Возможно. Я, кстати, слышала, что сегодня ее навестили два джентльмена. Два в один день!.. Больше, чем за все эти годы.
– Да, это удивительно. Учитывая, что Порция уже почти старушка, – улыбнулся Уильям. Мэри ткнула его кулаком в бок. – Ну и когда ты намерена нанести ей визит?.. Чтобы прочитать наставление о том, что свое девичество нужно пронести по жизни с достоинством?
– Не буду я ей больше читать наставления. А как ты думаешь, она примет меня?
– Наверняка. Если ты и в самом деле готова изменить свою позицию.
Пирс не мог припомнить, чтобы Натаниель когда-либо изъявлял желание обсуждать дела в столь поздний час. К тому же он никогда еще не видел друга таким рассерженным.
Мьюир нагрянул к нему в пол-одиннадцатого с кипой документов, взятых на «Тисле», одном из принадлежащих им парусников, который совсем недавно прибыл в порт и в данный момент стоял у пристани Лонг-Уорф.
