— Я не столько личность, сколько колония одноклеточных существ. Если отрезать мне руку, она очень быстро перестроится и образует некий организм, приспособленный для самостоятельной жизни. Например, рыбу, или птицу, или мышь. А на теле вырастет еще одна рука.
Сэм передернулась.
— Ох, надеюсь, это чисто теоретические предположения, не подтвержденные практикой.
— Чистая теория, — кивнул Макс.
— На самом деле, — неохотно начал Укия, — может оказаться и практическим опытом.
— Волшебный Мальчик, — прошептал Джаред; у него в голове все явления. связались воедино. — Когда Волшебный Мальчик был разрезан на куски, все его части превратились в животных и разбежались. Вот почему тело исчезло.
— Именно, — подтвердил Укия.
Тут Макс осознал, что надежда еще есть.
— Но какие-то части Волшебного Мальчика могут до сих пор болтаться где-то поблизости и хранить в себе остатки генной памяти.
Джаред моргнул, не особенно веря в такой расклад.
— Ты считаешь, что не все части соединились в Укии?
— А зачем вообще они нам нужны? — Сэм пыталась понять. — Ты ведь не помнишь, так? А почему тогда они помнят?
— Вполне возможно, что я только часть Волшебного Мальчика. — Укия очень старательно подбирал слова. — Например, кусок ноги или голова. Неизвестно, что со мной происходило с момента его смерти до того, как я оказался в волчьей стае. Я мог бы лет пятьдесят просуществовать в виде двух кроликов, пока они не встретились и не слились в нечто достаточно большое, из которого потом сформировался человеческий ребенок.
Сэм прижала ладонь к губам.
— Все это та-а-ак странно.
— Когда я стал человеком, произошли изменения в способе хранения информации в организме. Сначала было достаточно клеток, чтобы превратиться во взрослую птицу, белку или рыбину. Но когда клетки захотели принять форму человека, их хватило только на организм ребенка. А поскольку я производитель, то должен был достичь полового созревания.
— И как у Киттаннинга, — вставил Макс, — твои воспоминания о «старом» пропадали по мере того, как ты рос.
Укия кивнул.
— Честно говоря, я очень рад, что мутация моего отца именно таким образом сказалась на Киттаннинге. Но самому мне хотелось бы сохранить воспоминания о прошлом.
— А каких животных нам нужно искать? — поинтересовался Джаред, уже готовый к выполнению задания.
Укия беспомощно развел руками.
— Любых. Мышей. Змей. Сусликов. Собак. Кошек.
Сэм посмотрела на юношу и покачала головой:
— Когда я вижу тебя, мне кажется, ты просто милый малыш. Я просто не могу поверить твоим словам.
— Он хороший парень, — усмехнулся Макс. — У каждого свои тараканы в голове. У него они просто более странные, чем у нормальных людей.
А вот Джареду было наплевать на все, кроме спасения Зои.
— Ты уверен, что потерянные части помнят что-то?
— Нет, — честно признался Укия. — Они, конечно, не могли сохранить все воспоминания Волшебного Мальчика. Все зависит от того, что произошло с этой группой после смерти. Чем меньше ранений и изменений она переживет, тем больше будет сведений.
— А эти инопланетные кошки и собаки, — поинтересовалась Сэм. — Они выглядят так же, как и обычные?
Укия неопределенно взмахнул рукой.
— Наверное, они черного цвета. И конечно, должны жить долго и никогда не болеть.
— Маленький Волшебный Ползун, — задумчиво протянул Джаред.
— Что? — не понял Укия.
— Это наше фамильное домашнее животное. — Дрожащей рукой шериф отер пот со лба. — У нас остались его фотографии, где мой отец еще младенец. Ползун никогда не болел, вынес все, что мы с ним делали, и не пострадал даже, когда мы случайно переехали его на машине.
— Кто он такой, черт его подери? — не выдержал Макс.
— Черепаха.
Во дворе фермы Брыкающихся Оленей Джареда стошнило. По дороге он слабел с каждой минутой, и когда «блейзер» наконец остановился, несчастный выскочил из машины и рухнул на траву. Тело его сотрясалось и корчилось, как будто в нем происходила борьба между двумя силами — впрочем, так оно и было.
На ферме в тот момент были только мама Джареда и Кэссиди. Женщины обрадовались, увидев его живым, но тут же страшно запаниковали из-за его болезни. Укия дотащил родича до дома и оставил его в спальне. От тела Джареда исходили волны жара, как будто он превратился в чистый огонь. В сознании Укии промелькнул образ солнечного существа, заточенного в клетку из плоти.
