У Сэм был такой вид, словно она готовилась расплакаться от безысходности ситуации.
— Не могу поверить, что эти люди прилетели на космическом корабле, раз вся их техника не способна решить такую проблему.
— А зачем им-то ее решать? — приподнял брови Укия. — Зачем им желать уничтожить самих себя?
Макс вздохнул.
— Укия, а нет ли какого-нибудь устройства, которое бы уничтожало последствия трансформации? Какой-нибудь наркотик? Антибактериальное средство, или химиотерапия, или антивирус — хоть что-нибудь?
Укия уже было открыл рот, чтобы дать отрицательный ответ, но тут глубоко задумался. В битве против Онтонгардов в качестве оружия использовался овипозитор. Космическая раса под названием Самм заключила торговые отношения с менее развитыми Онтонгардами. Они считали, что в случае открытой войны победа будет на стороне высокотехнологической цивилизации, и осознали опасность только после того, как четверть населения оказалась уничтожена или трансформирована. Было уже невозможно отличить врага от друга, и Саммам пришлось срочно разыскивать пути спасения. Ученые поняли, что основная борьба проходит на молекулярном уровне, и принялись разрабатывать оборудование для генных операций. Закончилось все тем, что Онтонгарды не только уничтожили соседнюю расу, но и воспользовались их техническими достижениями для своих целей;
— Ну, в овипозиторе есть один блок, который занимается генными изменениями. Вообще-то он создает существо, среднее между Онтонгардом и местным жителем. Внешне этого ребенка не отличить от местных, а его потомки послужат идеальными «хозяевами» для Онтонгардов.
— То есть мы попробуем использовать овипозитор для генных изменений, которые помогут вернуть Зою, — спокойно проговорил Джаред.
Укия передернул плечами.
— Овипозитор находился на корабле, а Прайм его уничтожил.
— Корабль — это то место, куда водили твою мать? — спросил Джаред. — Высоко в горах? Под землей?
Укия удивленно созерцал Джареда в течение минуты, а потом растерянно протянул:
— Да.
— Он не разрушен, а только слегка поврежден, — сказал бывший шериф. — Ты там был однажды.
— Я? — Переходный возраст у него закончился двести лет назад, а голос по-прежнему ломался. — Откуда ты знаешь?
— Прадедушка Джей рассказывал. Когда он был маленьким, вы вдвоем ходили в горы. Твоя мама описывала тебе, как она попала домой, и давала очень ясные указатели, а ты их все запомнил. При жизни она не позволяла тебе ходить туда, а жила она очень долго. Но после ее смерти ты пошел искать это место.
— И я его нашел?
— Да, нашел.
Пятница. 3 сентября 2004 года
Голубые горы. Восточный Орегон
Укия заметил оживление на лицах Сэм и Джареда и поморщился.
Впрочем, Макс понял, в чем дело.
— Укия раньше знал, где находится корабль. А теперь уже не помнит.
— Я не помню ничего из того, что было до убийства Волшебного Мальчика. У меня не осталось ни одного воспоминания о жизни с семьей.
Радостная улыбка мгновенно сползла с лица Джареда — он явно чувствовал себя обманутым. И что еще хуже, его начало трясти — это заработал чужеродный вирус. Укия чувствовал, как клетки Стаи штурмуют защитные силы организма, отыскивая природную слабость, свойственную всем Брыкающимся Оленям, которую они приобрели через Укию, когда тот еще пребывал в материнской утробе.
Юноша лихорадочно соображал, как бы ему подать Джареду хоть малейшую надежду. Судя по фотографиям, тело Волшебного Мальчика разлетелось на маленькие кусочки: ладони отдельно от рук, плечи — от тела. Настоящая головоломка.
Какая-то часть Волшебного Мальчика превратилась в Укию, именно часть, иначе он бы помнил все. Нога, или обезглавленный корпус, или руки — со временем они трансформировались в Укию.
Значит, где-то могут быть другие части, которые приняли иные формы. Если найти хотя бы один кусочек, возможно, удалось бы вспомнить, где находится корабль. Но останется ли Укия после этого самим собой?
— Может быть, если я найду где-нибудь память... — неуверенно предложил он.
Сэм удивленно на него посмотрела.
— А как именно ты находишь память?
Укия взглянул на Макса — тот кивнул, соглашаясь, что пришла пора раскрыть все карты.
