– Понравился ли вам романс, который я осмелился прислать вам? – спрашивает Старк, почтительно склонив голову.
«Ага! Начинается!» – думаю я и отвечаю самым светским тоном:
– О да, я вам очень благодарна. Прелестная музыка. Зачем я упомянула о музыке? Словно выделила слова.
– Да, но мне нравятся и слова, они красивы. Лицо его видно мне в профиль, ресницы опущены, он водит ложечкой по столу.
«Значит, я права, эта отметка сделана им, – думаю я. – Подожди же!»
– Слова? – тяну я, словно припоминая. – Ах да, и слова очень удачно подходят к музыке.
Он вскидывает на меня глаза и снова опускает.
– Надеюсь, вы доставите мне удовольствие послушать ваше пение?
– Я вовсе не пою, это только сплетни Виктора Петровича, – смеюсь я и ввязываюсь в болтовню Жени.
Женя желает нас провести домой какой-то кратчайшей дорогой, через огороды. Кратчайший путь, конечно, оказывается вдвое длиннее. Тропинка узкая. Впереди Сидоренко, поющий марш, затем Женя, изображающая, что играет на барабане. Они оба ужасно расшалились. За Женей я, позади Старк.
Мое легкое платье цепляется за кусты ежевики – Старк поминутно его отцепляет. Я чувствую его присутствие за моей спиной, и прежнее безумие охватывает меня все сильнее. Я хочу видеть его лицо. Он немного отстал. Я поворачиваю голову, я гляжу на его губы, которые безумно хочу поцеловать в эту минуту, потом быстро иду дальше.
Секунда… Меня схватывают за руку выше локтя, и голос, тихий и прерывающийся, шепчет:
– Я люблю тебя! О, как я тебя люблю!
С нечеловеческим усилием над собой я вырываю руку, бегу, чуть не сбиваю с ног Женю и повисаю на руке Сидоренко. Но Сидоренко и Женя так расшалились, что принимают это за шутку. Сидоренко ведет меня под руку, старательно выделывая па и напевая полонез.
Женя чуть не падает от смеха.
– А Старка-то мы потеряли! – говорит она, выходя на дорогу. – Хотела его пригласить пить чай у нас.
– Что же это он не простился? – удивляется Сидоренко.
– Он со мной простился и повернул назад, – говорю я спокойно.
– Ах как жаль! Завтра вечером тащите его к нам, я с ним поиграю в четыре руки, – говорит Женя, прощаясь с Сидоренко.
Вот он пришел сегодня. Они все сидят на террасе, и я сейчас выйду к ним. Если я вчера пересилила себя, то теперь ничего не боюсь. А что это было вчера? Насмешка? Проба? Или тоже порыв страсти?
Меня зовут. Я спокойно вхожу на террасу. Старк поднимается с перил, на которых сидит. Я подаю ему руку, здороваюсь как ни в чем не бывало. Каждое его прикосновение для меня мука, но я владею собой.
Катя ушла. Сидоренко и Женя идут в гостиную к роялю. Я хочу последовать за ними.
– Простите, если я попрошу вас сделать мне милость и выслушать мои оправдания за мой вчерашний поступок, – тихо говорит Старк.
Какая музыка для меня в этом голосе, но я говорю сухо:
– Стоит ли?
– Да. Я попрошу вас выслушать меня. Я не хочу, чтобы вы принимали меня за нахала.
Он стоит передо мной, опустив глаза и слегка закусив губы.
– Не лучше ли считать инцидент исчерпанным, вы извиняетесь…
– Нет! Я не извиняюсь! – решительно и гордо говорит он. – Я не виноват… Я прошу вас выслушать меня.
«Не могу, не хочу слушать!» – хочется мне крикнуть, но я произношу помимо воли:
– Говорите.
В какой-то истоме я прислоняюсь спиной к опоре террасы, закидываю голову в густую сетку винограда, ему не видно моего лица. Листья винограда закрыли меня, пусть он не догадывается о моем волнении. Он полусидит на перилах, в руках его веточка кипариса. Он весь ярко освещен луной.
– Я не виноват, – тихо начинает он. – Когда я увидел вас тогда, в вагоне, мне стало не по себе. Сначала я не приписывал этого вашему присутствию, но нечаянно коснулся вашей руки… и меня охватила страсть, глупая, слепая страсть… Если бы вы не были порядочной женщиной, я предложил бы вам все, что имею…
Я сделала движение, чтобы уйти.
– Не уходите, дайте мне высказаться. Понимаю, мои слова могут показаться циничными, но я не циник! Я знал много женщин, я их менял чуть не каждый день. Все эти женщины, даже самые большие и сильные, оказывались какими-то слезливыми и слабыми или капризными и мелочными. А в вас я почувствовал что-то властное, сильное… Я не умею вам объяснить этого, хотя и много думал об этом, – прибавил он с досадой, ломая веточку. – Моя страсть к вам с каждой минутой становилась сильнее и сильнее. Я знал женщин в тысячу раз красивее, чем вы! Но что-то в ваших движениях, в ваших глазах… Ваши узкие бедра, пышная грудь, изгиб спины, затылок! Я сам не знаю что, но я просто сходил с ума! Вы оказались умны и образованны, но тогда мне было все равно, вы могли бы быть глупой и пошлой. Я хотел вас, ваших губ…
