— Чего?! А…?!!!
— Так пересыпал. Вон, кожаные баулы. И удобнее, и надёжнее. После рассортирую.
Уф… Так же и помереть можно. С перепугу.
— Все? Сидельцев наших крепко увязали? Ну, сталкивайте лодку.
— Постой. А Мичуры-то нет. Только что крутился тут… И мешка его нету.
— Убёг, что ли? Слышь, боярич, а волк твой человечка посреди города найти может?
— Некогда искать. Гляньте.
Сперва на соседнем подворье, а потом и на недавнем нашем постое какие-то люди ходят с факелами. Скверно: мирные поселяне с факелами не шляются.
— Сталкивай. На вёсла — навались.
Мы разворачиваем лодку и дружно начинаем грести по озеру к югу. Пройдя береговую линию посада, выходим в протоку, но поворачиваем не к югу, к Гобзе, а к северу. Выгребаем во второе озеро — Ржавец. И тихонько гребём через него, подальше от городского берега. Идём тихо, без обычных команд и плеска. Хорошо — звёзды видать. И чего я компас не спрогрессировал? Так вот бегаешь-бегаешь, а тут какой-нибудь полезной мелочью не озаботился заблаговременно и бздынь — конец забега…
Ещё темно, но уже чувствуется приближение утра. Я начинаю паниковать — над озером стелется туман. Кормщик всё более раздражённо, но пока ещё тихо препирается с Николаем — у того свои воспоминания и своё представление о правильном направлении. Но тут Ивашка, взглянув через плечо, подтверждает:
— Ещё с сотню гребков. Там какая-то хрень высокая чернеет. Вышка, поди.
— Да какая вышка?! Не было тут отродясь никакой вышки!
— Николай, уймись. Ты три года назад здесь проходил. Может, поставили. Ты лучше скажи: а что там дальше?
— Поставили… Дождёшься от них… А дальше — болото. Гиблое. Вержавские мхи называется. Волок по нему. Длинный. Две версты с гаком. Дальше речка, Васильевка. Тоже… курице по колено. Опять, ёшкин корень, весь день комарей кормить!
Раздражение так и лезет из него, в каждом слове. Но тяга к знаниям у меня сильнее:
— Слушай, мы ж тут считай на пяточке, на полусотне вёрст столько крутимся. Неужели нельзя как-то… по прямее?
— Да нет же. Там (он машет в сторону правого борта) — холмы сухие. Хоть и недалеко до того же Хмостя, а лодейкой не пройти.
— А почему купцы этой длинной дорогой ходят? Здесь же два волока. А если по Каспле и в Катынь — один.
— Гос-с-споди! Иване! Ну ты будто… хрен заморский. Тут хоть и два, а по болоту. А там хоть и один, а вверх да по сухому. Пупки развяжутся, лодейки поломаются. Да и по верстам считать: тут на двух — пяти вёрст нет, а там на одном — десять.
Повторить опыт Бобылёвского волока с самообслуживанием и дармовщиной не удалось: за зарослями камыша, между полосой чистой воды и заводью, сплошь заросшей белыми лилиями, песчаная коса. На косе какие-то барачного типа строения, характерные силуэты сушил для рыбы, растянутые на просушку сети. И костерок. От которого встаёт и машет нам рукой невысокий широкоплечий мужик.
— Гости? На ту сторону? Четыре гривны.
Николай сходу начинает ругаться, божиться. Мужик скучно его терпит. Послушав, подводит итог:
— Четыре гривны. Серебро — вперёд. Торгу не будет. Разбудишь артельщиков — ещё за беспокойство заплатишь. Не любо — не кушай, топай взад.
— Да мы…! Да у нас…! У нас от самого князя грамотка! Нам — по княжьему делу! Спешно!
Мужик снова внимательно осматривает нашу команду. Особенно — прицепленные сабли, двух связанных, с мешками на головах, страдальцев.
— Тогда — восемь. За спешность.
Глядя на ошарашенного таким поворотом Николая, удовлетворённо хмыкает и объясняет:
— Ты меня рубить будешь? Тогда ты тут до-о-олго не пройдёшь. Князь-то, поди, за задержку-то… сильно спросит. Тебе дороже встанет.
Платим, разгружаем лодку, нагружаем мешки на себя. Хорошо хоть часть высыпавших из барака нечесаных, почёсывающихся в разных местах, мужичков, подставляет плечи под наши узлы. Дедок-проводник предупреждает:
— Идти только след в след. С тропинки сходить — борони господи! Даже по нужде какой — тока как добредём. Тута трясина такая вокруг…! Только бульк и случится.
Может — цену набивает, может — над пришлыми посмеивается. Николай с Терентием нервничают:
— Воры ж! Тати прожжённые! Клейма ж ставить некуда! Попрут-попятят! Майно из узлов повынимают — мха для вида напихают…
