— Нормально. Итак — все решится на выходных.
— Первоначально планировали на Страстную пятницу, но я подумала, что это ж чересчур символично.
— Да уж, и литература хуже некуда, и жизнь не лучше.
— Как быть, сама не знаю. Каждый раз нужно где-то черпать силы. Похоже на то, как осушают болото. Откуда брать силы, не знаю. А может, все совсем наоборот. Как бы это назвать? Сотворять болото?
— Ты писать-то можешь?
— Понемножку. Текст распадается под тяжестью этих бесконечных историй.
— Ты записываешь эти бесконечные истории?
— Нет. Писать одно предложение, потом другое. Это не для меня. Я тут занялась йогой. Своего рода макробиотика. И стараюсь радоваться тому, что есть. Понимаешь, неопределенность очень рассредоточивает.
— А как поживает твоя группа поддержки?
— Прекрасно. Даже отец дозвонился из глухомани, где он теперь обитает.
— Выходит, все не так уж прекрасно.
— Нет, они правда молодцы. Все мои бывшие очень стараются поддержать. Знаешь, даже просто звонок от отца дорогого стоит. И твоя поддержка была бы очень кстати. Ты вообще-то собираешься вернуться в Америку?
— Через месяц буду в Нью-Йорке. Как прилечу, в тот же день приеду к тебе.
— Отлично. А что у тебя происходит? Как живется в Лондоне?
— Да примерно так же, как в те времена, когда мы с тобой на Восемьдесят первой улице нарушали закон.
— По-прежнему пишешь?
— Ага.
— Я-то надеялась, ты бросишь.
— Нет. День напролет сижу за машинкой, а вечером езжу на светские и культурные мероприятия; для меня все это — темный лес, причем сугубо английский. Сегодня вечером отправлюсь на культурное мероприятие. Вчера был на светском.
— Светское называется «званый ужин».
— Верно. Беда в том, что на этих ужинах меня сажают рядом с чужими женами.
— Естественно.
— Представляешь, что такое чужие жены?
— Зануды.
— Совсем неинтересные, не то что ты, хотя ты тоже была чужой женой.
— И кто же там был?
— Немыслимые зануды.
— А где моя книга?
— Какая книга?
— Книга про меня. Я ее хочу.
— Голубушка, для этого надо сделать что-то интересное — тогда я это вставлю в книгу.
— А я и делаю. Похоже, я умираю.
— Ты этого не знаешь.
— В понедельник узнаю.
— В понедельник позвоню, спрошу, как обстоят дела. Как они у тебя обстоят, хорошо? Слушай, ты непременно откроешь в себе источник сил. А сейчас я лучше заткнусь, не то наговорю кучу банальностей.
— Да уж, что-что, а банальность я опознаю сразу.
— Я тоже. Пока.
— До свиданья.
— Алло.
Ликующе: — А, привет!
— Что-то случилось?
— Слушай — чудо. Да-да, настоящее чудо.
— Давай, рассказывай про чудо.
— Просто чудо из чудес. Томография не выявила никаких признаков патологии. А это значит, что та пакость — по словам медиков, невероятно опасная, и шансов на то, что она доброкачественная, от тридцати до пятидесяти процентов, а если нет, то я и года не протяну, — так вот, под воздействием лекарств она вроде бы уже три месяца быстро-быстро сокращается. Врач очень доволен и, похоже, допускает совсем иной прогноз. Считай, пронесло.
— Да уж.
— Странно, очень странно, что-то слишком быстро. Даже следа не осталось. Тем не менее в июне не избежать операции: надо убедиться, что данные томографии соответствуют биопсии, но, значит, все может вернуться, правда, лекарства должны предотвратить рецидив. Я так понимаю, в худшем случае это значит, что если я буду принимать их до конца дней, то смогу жить. Но врачи об этом не думают. А думают, что мне надо закончить курс лечения, а потом просто надеяться, что рецидива не случится. Так нередко бывает. Мне кажется, все были поражены. Если бы ты сейчас сравнил мою томограмму с чьей-то еще, ты бы решил, что рака у меня уже нет. Потрясающе, правда?
— Замечательно. Ты молодец.
— Да, я молодец.
— А ты верила, что он у тебя есть?
— Не-е-е-т, что ты!
— Так это, можно сказать, высочайшее помилование.
— Именно.
— И кто же тебя помиловал?
— Не знаю. Но еще какое-то время мне нужно его расположение. Это не значит, что кошмар уже позади. Просто полегчало.
— Тебе делали полную томограмму?
— Нет, от паха до сердца. И врач сказал, что если бы где-то еще затаилась опухоль, то на снимках была бы видна жидкость или затемнение там, где опухоли возникают чаще всего. Медики называют это «предпочтительные пути развития опухолей». Слыхал о таком?
