– Эй! Ты там! Мальчик в последнем ряду. Прекрати разговаривать и отвлекаться.
Все оглядываются. Сзади нет мальчика, только Дейзи и я.
– Да, ты, – продолжает он. – Высокий, рядом с девушкой с колючими волосами.
Как только до всех доходит, о ком идёт речь, по залу пробегает волна хохота, и температура моего лица повышается градусов эдак на пять.
– Вы имеете в виду Тед? – выкрикивает кто-то.
Мистер Андерсон кивает.
– Спасибо. Да, ты, Тед. Мальчик сзади. Последние пять минут ты постоянно отвлекался. Пожалуйста, спустись.
Это несправедливо по многим причинам. Для начала, в основном говорила Дейзи. Я стараюсь выполнить его просьбу, но не могу пошевелиться. Меня словно парализовало. А лицо, наверное, горит так, что на него можно ориентироваться, как на маяк. Ведь я думала, что нравлюсь мистеру Андерсону. Я думала, он был приятно удивлен моей регги интерпретацией «Аве Марии». Мне и в голову не могло прийти, что он даже не знает, что я – девушка.
Дейзи подталкивает меня, округлив глаза.
– Прости, – шепчет она. Затем опускает взгляд на мои ноги, и на её лице отражается сочувствие. О, нет... я совсем забыла об этом.
Непостижимым образом папа умудрился сжать юбку в длину, но не в ширину. В талии она по-прежнему сидит хорошо, а вот длина её изменилась. Очень сильно изменилась. Длина – это вообще громко сказано. Скорее, "коротина". Потому что юбка стала супер-мини. Настолько короткой, что если заправить в неё рубашку, то она ещё и выглядывать будет снизу.
– Всё будет в порядке, – неубедительно говорит Дейзи.
Я смотрю на неё. А затем на свои ноги.
– Я жду, – вздыхает мистер Андерсон, постукивая ногой.
Постепенно чувствительность возвращается. Ощущая себя живой неоновой палочкой, я спускаюсь между рядами хихикающих певунов. Затем пересекаю сцену актового зала и подхожу к мистеру Андерсону, сидящему за роялем. И стою, слегка покачиваясь. Единственное, что держит меня на ногах – понимание, что ему будет гораздо более неловко, чем мне.
– Это понятно, – говорит голос с первого ряда. Это Дин Дэниелс, естественно. Классный шутник и подражатель звездам Х-фактора. – У неё нет груди. Мальчишеское имя. Легко ошибиться, сэр. Но она, безусловно, девушка: вы можете сказать это по цвету её трусиков.
Что? Я смотрю вниз в панике. Какого цвета трусики я одела? Как он мог их увидеть? Юбка так коротка? Я дергаю её вниз до упора, а половина хора взрывается смехом.
О, великолепно. Спасибо, Дин. День становится таким прекрасным.
– Э-э, я вижу, – грубо бормочет мистер Андерсон. – Достаточно с вас, Дин. Прощу прощения, э-э, Тед, да?
– Сокращенно от Эдвина, – шепчу я.
– Верно. Эдвина. Не делайте так больше... разговоры, это... Возвращайтесь на свое место. Хм, напомните, на чём мы остановились?
– Любование бельем Пятницы, – сказал голос из второго ряда, недостаточно громко, чтобы услышал мистер Андерсон, но достаточно для усмешки Дина.
Это Кэлли Харвест, самодовольно сидящая в облаке пышных волос и фирменного парфюма – Сияние от Бритни Спирс. Я могу чувствовать запах отсюда. Я уверена, что он всегда будет напоминать мне об этом моменте. И мне хочется заболеть.
Кэлли ухмыляется Дину. Я избегаю смотреть кому-либо в глаза, пока прокладываю путь обратно к моему месту сзади, интересно, кому в идеальном мире я бы отомстила первому: Кэлли, папе, Дину, или Дейзи…
Дейзи выглядит достойной прощения, когда я сажусь рядом с ней, глаза жжет. Она даже дает мне свитер, так что я могу прикрыть ноги. Я не могу видеть их прямо сейчас. Они выглядят довольно глупо, даже в лучшие времена, – висящие спагетти на месте бедер, но в этот момент их бесконечная худая бледность – это больше, чем я могу вынести.
Мистер Андерсон поднимает руки.
– Все поём "What Makes You Beautiful". С начала.
Остальные встают, чтобы спеть, пока я сижу на месте и жалею о том, что вообще пришла сегодня в школу.
Почему у себя в голове, я – Тед Форель – порядочная экс-гимнастка, дружелюбная, артистическая, верный сторонник Woodland Trust, в то время как для окружающих я "сзади мальчик"? Или Чумовая пятница? Или, как сейчас, "девушка в трусиках"?
