— Я выслушал тебя, Томас Ковенант. — По тону Кайла было невозможно определить, растроган он, обижен или испытал облегчение. — Если возникнет нужда, твои слова будут приняты во внимание.
Этим Ковенанту и пришлось удовлетвориться.
Ном тем временем уже опередила его, устремясь к твердыне, словно ее вид заставил горгону вспомнить ненавистную Песчаную Стену, воздвигнутую бхратхайрами и сдерживавшую натиск горгон до того, как Касрейн обрушил на них Рок. Могучие лапы напряглись в яростном предвкушении. Мрачно усмехнувшись, Ковенант ускорил шаг.
Возглавляемый им отряд, состоящий из Линден, Сандера, Холлиан, четырех великанов и одиннадцати харучаев, шел в бой против Верных и Ядовитого Огня.
Ревелстоун казался вымершим. Возможно, на-Морэм не знал, на что способны песчаные горгоны, и хотел это выяснить, прежде чем предпринять какие-то действия. Или же просто-напросто сосредоточенно готовился к обороне. А может быть — это предположение особенно нравилось Ковенанту — и в злобную душу Опустошителя заполз маленький червячок страха. Так или иначе, он не собирался прощать Гиббону осквернение древнего и благородного оплота Лордов. Равно как и нападения на Линден.
«Тот, в чьих руках судьба всей земли, не имеет права на месть», — вспомнил Ковенант слова Обреченного и заскрежетал зубами.
Как бы ни так.
Дойдя до подножия сторожевой башни, Ковенант приказал Ном остановиться и всмотрелся в жерло тоннеля. Солнце стояло уже достаточно высоко, и внутренний двор был ярко освещен, но это лишь подчеркивало темноту каменного коридора. Бойницы башни зияли пустотой: казалось, что помещения внутри заброшены давным-давно. Над Ревелстоуном висела загадочная, мертвая тишина. Не было никаких признаков жизни, никакого движения. Неподвижен был даже воздух, и лишь ослепительный, жаркий луч Ядовитого Огня устремлялся к солнцу. Земля между телами убитых Рысаков была усеяна мертвыми осами. Тела павших Всадников уцелевшие товарищи унесли в твердыню из-за крови. Красные пятна на камнях перед входом в башню словно указывали Ковенанту на то, что он пришел в нужное место.
Ковенант повернулся к Линден. Бледность ее лица пугала его, однако он уже не мог позволить себе щадить кого бы то ни было.
— Башня… — отрывисто бросил он, когда шедшие сзади спутники подтянулись поближе. — Я должен знать, действительно ли она пуста.
Линден подняла глаза — так медленно, что ему показалось, что к ней вновь вернулось то, прежнее оцепенение, вызванное прикосновением Гиббона. «Вызволи меня отсюда, — молила она тогда Ковенанта. — Вызволи, пока они не заставили меня убить тебя!»
Но теперь она явилась сюда по собственному выбору, а потому ни о чем не просила и не пыталась уклониться от возможных последствий своего решения. Говорила она уныло и вяло, однако на просьбу Ковенанта откликнулась немедленно.
— Это будет непросто, — бормотала Линден. — Из-за этого Ядовитого Огня трудно ощутить что-либо еще. Он очень силен, и он хочет овладеть мной. Схватить меня и зашвырнуть прямо на солнце… — Страх затуманил ее глаза, словно бросок на солнце уже начался. — …Почти невозможно различить… — Но в следующий момент Линден встряхнулась, нахмурилась и сосредоточенно сообщила: — Но Гиббона там нет. Нет. Он где-то во внутренних помещениях. И я не ощущаю чьего-либо присутствия в башне… — Она посмотрела на Ковенанта, и взгляд ее был столь же строг, как при их первой встрече… — Мне вообще кажется, что они никогда ею не пользовались.
Ковенант почувствовал волну облегчения, но тут же подавил это чувство, ибо не мог позволить себе расслабиться. Стараясь держаться так же сосредоточенно и строго, как и Линден, он распорядился:
— Ну что ж, пойдем.
Оказавшись под сводом тоннеля, Ковенант непроизвольно сгорбился, ибо каждый миг ожидал нападения — через проделанные в потолке люки. Но Линден оказалась права — проход никто не оборонял. Через несколько томительных мгновений отряд вышел во внутренний двор.
Ярко светило солнце. Перед спутниками громоздился усиленный контрфорсами фасад твердыни. Массивные ворота были наглухо заперты. Они представляли собой плоские гранитные плиты, способные плавно открываться наружу и закрываться так плотно, что не оставалось ни малейшего зазора. Трудно было даже различить линию соединения.
