- Мы любим друг друга. Но что там когда и как - дайте нам решать. Всё будет путём, уверяю вас.
- Путём, говоришь?.. Только вот каким же способом твой морской путь совместится с её сухопутным? Такого ещё не придумали. Пойми меня правильно, не враг я тебе и, тем более, ей. Отец твой был когда-то моим хорошим дружком, да и ты мне свой, - и с нарочитой веселостью он крепко встряхнул Непрядова за руку. - А мы ведь укромовцы - кругом на сто вёрст молодцы! Так-то вот говаривали в старину деды-прадеды наши. И не думай, Егор, что ты не достоин дочки моей. Поверь, лучшего ей мужа я бы и желать не хотел, да обстоятельства всегда сильнее нас.
Тимофей Фёдорович грустно улыбнулся своим мыслям и продолжал:
- Всё твердите: любовь, да любовь... А что вы оба знаете о ней, что Катька моя, что ты?.. Она, эта самая любовь, не только великая созидательница - она же и разрушающая сила, да такая, что не дай Бог...
- Почему вы думаете, что наша любовь сделает нас несчастливыми! взорвался Непрядов, отдёргивая свою руку. - Выходит, только вы можете любить, потому что знаете, когда там и что созидается, а когда разрушается. Но я-то постараюсь ничего не разрушать, если только вы нам в этом не поможете. У меня на это хватит не только моей любви, но ещё и веры, желания, сил.
- Верно, силы у тебя хоть отбавляй - парень ты крепкий. Только вот хватило бы ума понять всё как надо.
- На оскорбление не отвечаю.
- Да что ты, Егор, - и он снова с силой притянул к себе неподатливый непрядовский локоть - меньше всего я хотел хоть как-то обидеть тебя... Пускай я неудобный, жёсткий, занудливый, но злым или жестоким никогда не был. Вот как ты думаешь, от чего я хочу тебя и Катю уберечь?.. - он загадочно поглядел на Егора. - От самого себя! Да, да, представь себе - от тех страданий, которые мне когда-то пришлось пережить... Ты вот погляди на меня, разве я вызываю впечатление счастливого, довольного своей жизнью человека? Да нет же! Не знаю, говорила ли тебе о том Катя... Когда-то вот и я, вроде тебя, что ли, безумно, как мне казалось, полюбил и очертя голову женился. Я ли не любил, не боготворил любушку мою, Светлану Игоревну, и уж тем более, когда у нас появилась Катенька! Только счастье моё оказалось горше полыни и недолгим, как единый вздох. Не смог я ради любимой женщины бросить то дело, в котором вся моя жизнь. Цирк - это превеликая, сладостная и неизлечимая зараза. Теперь, как видишь, я сам по себе, а у неё другая семья. И счастлива, надо полагать, по-своему. Но уж без меня. А Катька-котёнок - моё счастливое продолжение. Так вот знай Егор: она тоже никогда не бросит арену, никогда не променяет её на тихий семейный уют, о котором так мечтает всегда ваш брат, моряк-скиталец.
- Я так думаю, что даже одну и ту же дорогу никогда нельзя другой раз в точности пройти, со всеми её отклонениями, и уж тем более в точности повторить те же самые ошибки. Сколько людей, столько и судеб. А за свою судьбу надо постоять.
- За общую судьбу, дорогой землячок, а в одиночку никогда не выстоять. К тому полагается прилагать обоюдные усилия. А иначе тут ничего не получится.
- Вот и я о том же, Тимофей Фёдорович. Катя вполне обдуманно и твёрдо согласились стать моей женой.
- Верно. Так было ещё утром. Я пытался отговорить её от вашей женитьбы, как только мог - всё напрасно. У неё мой характер, и она умеет настоять на своём.
- Но что же с тех пор изменилось?!
- Да уж, видать, многое - с той самой минуты, как у неё побывала какая-то девушка... красивая. Про таких говорят: кровь с молоком и бровь соболиная.
"Лерочка..." - догадался Непрядов и почувствовал леденящее чувство ужаса.
- Я не знаю, о чём шёл между ними разговор, - продолжал Плетнёв, - но догадываюсь, что всё же о тебе.
- Да что же в этом такого? - попытался Непрядов защищаться. - Я и не скрывал, что между нами завязывалось нечто вроде дружбы. Но ведь ничего же, ровным счетом ничего серьезного...
- Уволь, я в такие дела не вмешиваюсь. Тебе виднее. Только вот после этого Катя вдруг пришла ко мне в номер зарёванная и просила передать, что между вами всё кончено. Не знаю за что, но она, по её словам, презирает тебя.
