- Второе подавать, товарищ лейтенант? - каким-то ехидным, вкрадчивым голосом, как почудилось Непрядову, осведомился вестовой, забирая у него тарелку с недоеденным супом.
Егор немного подумал, как бы советуясь со своим аппетитом.
- Можно, - выдохнул, наконец, и отчаянно, будто палашом в абордажной схватке, рубанул по воздуху ладонью.
Этого лихого жеста оказалось вполне достаточно. В кают-компании будто горным обвалом грохнуло. Хохотали все. Даже командир по-львиному зарыкал, сотрясаясь мощным телом.
Егор с ухмылкой поглядывал на офицеров, собираясь остаться превыше столь неуместного веселья. Когда же командир, почти обессилев, запросто шлёпнул Непрядова ладонью по спине, Егор сломился. И уже не мог удержаться от собственного смеха, который с очистительной лёгкостью развеял начинавшую было сгущаться обиду.
Но самый оглушительный хохот, почти стенания, доносились через переборку из носового отсека. Там воздавали подначку остальным участникам "пиратского налёта": сигнальщику Хладову и рулевому Куренину.
2
По возвращении в базу Непрядова поселили в казарме. С жильём в гарнизоне оказалось куда труднее, чем он предполагал. Свободных комнат не хватало даже для семейных, офицерское общежитие переполнено. Пришлось занять полагавшуюся по штату койку в канцелярии экипажа, размещавшейся на втором этаже старого каменного строения, рядом с матросскими кубриками. Правда, командир бригады капитан первого ранга Казаревич при первом же знакомстве с прибывшими молодыми лейтенантами заявил, что эти житейские неудобства - явление временное. В городе для семейных офицеров собирались построить новый многоэтажный дом, в котором несколько квартир можно было бы отвести и для холостяков. Только Егор не придавал этому особого значения, полагая, что жить какое-то время бок о бок со своим экипажем даже интереснее и лучше. Представлялась возможность в любое время и запросто наведываться к своим ребятам, чтобы поговорить, как водится, по душам.
Канцелярия оказалась не слишком-то уютным помещением - узковата и тесновата, плотно заставлена безликой казённой мебелью. С высокого потолка свисали шаровые матовые плафоны, изливавшие по вечерам унылый свет. За трёхстворчатым окном назойливо утверждался асфальтированный плац, препятствовавший деревянным забором бурному натиску зарослей черемухи. За кустами и деревьями горбатилась щербатая спина залива.
В одиночестве Непрядову скучать не пришлось. Соседняя койка, как выяснилось, принадлежала Толе Стригалову. Минёр считался в канцелярии старожилом и потому сразу же счёл необходимым объясниться:
- Куришь? - спросил строго, по-судейски величественно сидя на подоконнике.
Егор неопределенно пожал плечами, извлекая из своего чемодана вещи и распихивая их на свободных полках в громоздком шкафу.
- Сам не курю и другим не советую, - назидательно продолжал Стригалов. - Ну а как насчёт спорта?
Егор снова невразумительно промычал, подёрнув плечами. Ему хотелось немного поддразнить прилипчивого минёра.
- Утром подниму, - посулил минёр тоном, не терпящим возражений. - Всё как полагается: пробежечка, потом зарядочка, отжим от пола - насколько у тебя пороху хватит.
Егор молчал, еле сдерживая улыбку. Толик всё же потешал его своей наивной самоуверенностью.
- Ночью храпишь? - продолжал допрашивать Стригалов.
- Храплю, - не выдержал Непрядов, - да ещё со свистом.
- Это плохо, - определил Толик. - Тогда уж не взыщи, я тебя вот этим... - нагнувшись, пошарил рукой под кроватью и вытащил яловый сапог.
Непрядов на это не отреагировал, продолжая выказывать полное спокойствие.
- Договорились? - не отставал минёр. - А то ведь знаешь, я не погляжу, что ты верзила.
- Уговорил, боюсь, - буркнул Егор. - Только не надо меня бить сапогом. Я этого не люблю.
- А ты не храпи, - настаивал минёр.
- А ты не дерись, - увещевал Егор. - И сапогами не размахивай.
- Кстати, а есть ли у тебя хоть какой-нибудь завалящийся спортразрядик?
- Найдётся.
- По бегу?
- По боксу. Перед самым выпуском перевели из кандидатов в мастера.
- Врёшь.
- Тебе соврёшь, - с притворной грустью вздохнул Егор. - Ты же насквозь и даже глубже видишь.
