— Это она так говорит: двоюродные брат и сестра! Она упрямо не желает признать, что Бад не...
— А с чего это ты вдруг так уверен в том, что он не ее настоящий отец?
В том месте дорожка делала поворот, огибая ветвистый виргинский дуб, его густая темно-зеленая листва отбрасывала на землю черную тень. В этом сумраке белело лицо Амелии. Он знал, что ее сознание подчинено законам строгой симметрии. Рассуждения ее так же логичны, как и музыка Моцарта. Поэтому Три-Вэ, сжигаемый чувством вины, решил, что она задала чисто риторический вопрос. На самом деле Амелия, разумеется, так же, как и он, убеждена в том, что зачала Тессу от него.
Впереди виднелась красная черепичная кровля дома. Амелия свернула на узкую тропинку, которая бежала в тени лимонных деревьев. Она молчала до тех пор, пока они не подошли к белой мраморной скамье. Она опустилась на нее, а Три-Вэ остановился перед ней, заложив руки за спину.
— Неужели, кроме родинок, упоминаемых во всех романах, — спросила она, — нет никакого другого способа доказать отцовство?
Будучи уверен в том, что Амелия на самом деле считает Тессу его дочерью, Три-Вэ ответил:
— Ты права. Нам необходимо во что бы то ни стало убедить ее в том, что она не дочь Бада. Тогда она наконец поймет, отчего так мучается Кингдон. — Он поднял с земли белый и гладкий, словно восковой, цветок лимонного дерева и смял его между большим и указательным пальцами. Тонкий цитрусовый аромат стал сильнее. — Год или два назад я прочитал об одной работе из области генетической серологии[38]. Ее автор — доктор Ландштейнер из Вены.
Три-Вэ хранил в голове, причем в определенном порядке, множество подобных, казавшихся бесполезными, сведений.
— Карл Ландштейнер? Это тот человек, что открыл группы крови у человека?
— Значит, ты уже слышала о нем.
— Немного. Его открытие сделало возможным переливание крови раненым во время войны.
— Он сейчас работает в Америке. В Рокфеллеровском институте.
— Три-Вэ, расскажи же, как он научился определять отцовство?
— Попробую объяснить... Существуют четыре группы крови у человека, и Ландштейнер считает, что их формирование подчиняется закону Менделя[39] о распределении в потомстве наследственных факторов. То есть та группа крови, которой нет ни у отца, ни у матери, не может появиться у их ребенка. Таким образом, возможно точно доказать, что тот или иной мужчина не является отцом того или иного ребенка. Установить же отцовство с помощью этого способа нельзя. — Боясь, что его объяснение будет выглядеть недостаточно понятно, Три-Вэ добавил: — Тут слишком много технических деталей. Лучше я напишу об этом, а ты прочтешь.
Пока он говорил, она сосредоточенно смотрела на него, а когда закончил, чуть улыбнулась, и в ее глазах сверкнули умные лукавые искорки.
— Если известны группы крови матери и ребенка, можно точно установить, какая должна быть группа у предполагаемого отца?
— Я совсем забыл, что ты все схватываешь на лету. Да, именно так. Впрочем, я не слышал о том, что Ландштейнеру удалось доказать свою теорию.
— В таком случае мы заплатим доктору Ландштейнеру, чтобы он ее доказал.
Только тут Три-Вэ осознал, что перед ним сидит очень богатая женщина, которая может себе позволить субсидировать науку.
Но вдруг Три-Вэ охватила неуверенность, что случалось с ним всегда, когда нужно было проверить теорию практикой.
— Насколько я помню, — произнес он, — отцовство может быть доказано лишь примерно в пятидесяти случаях из ста. К тому же, Амелия... что, если Тесса все равно откажется поверить в то, что я ее отец?
Амелия нахмурилась.
— Мы расскажем ей об этом только в том случае, если ответ будет — Бад.
Три-Вэ растерянно уставился на нее. Что она только что сказала? Неужели у нее могут быть хоть какие-то сомнения в том, что они неразрывно связаны друг с другом через Тессу?..
— Ты... Ты хочешь сказать, что желаешь их союза? — спросил он.
— Так или иначе, они отказываются расстаться. При чем тут мои желания?
— В таком случае какой смысл в экспертизе с Ландштейнером?
Кажется, она не расслышала вопроса. Или предпочла его не расслышать.
— Тесса часто болела. Ее кровь тщательно изучалась. У доктора Уоллвью обязательно должны сохраниться записи об этом. Нам незачем посвящать ее в наши планы. Насколько я поняла из твоих слов, для анализа понадобится ее кровь, моя и твоя. И доктор Ландштейнер.
