— Дневник и... некоторые личные вещи. Кингдон! Прошу тебя, Кингдон! Забери их оттуда!
— Полиция заинтересуется моим визитом.
— Никто еще ничего не знает! — возразила Лайя. — Слуга придет не раньше десяти, а то и позже.
— Личные вещи... что ты имеешь в виду?
— Я оставила у Дэвида кое-что из белья. Дэвиду нравилось женское белье.
— Губа не дура, — заметил Кингдон, вспомнив ее крепдешиновые трусики, тончайшие бюстгальтеры и прочее. На каждом предмете ее белья была вышита белая лилия. — Но ты, Лайя, просто идиотка!
— Если полиция доберется до моего белья, я в жизни больше не получу ни одной роли!
Он хотел было сказать, что, принимая во внимание ее нынешние успехи в кинематографе, риск будет невелик. Но промолчал.
«Мне нельзя идти туда, — подумал он. — Только не сейчас». Он припомнил все последние дни, прожитые с ощущением ничем не омраченного счастья. Тесса! Он взял блинчик и разломил его на две части. Старался не встречаться глазами с обезумевшей от отчаяния заплаканной Лайей. Лайя. Она ждала от него только согласия. Он еще ни разу не отказывал ей в помощи. Всегда поддерживал ее. В нем говорило то ли чувство вины, что женился на ней, тогда как любил Тессу, то ли сочувствие к этой одержимой кинематографом бедняжке.
И вот теперь она снова пришла к нему за помощью.
— Мне конец, — ныла она.
— Не будь меня, ты бы пошел? — тихо спросила его Тесса.
— Но ты же есть.
Лайя снова разрыдалась и принялась раскачиваться взад-вперед. Глядя, как сотрясается ее худенькое тельце, Кингдон понимал, что его шантажируют.
Тесса пристально смотрела на него.
Наконец он отодвинул стул.
— Где этот великий любовник прятал твои трусики? — поинтересовался он.
3
Кингдон выехал на бульвар Уилшир и повернул в сторону Лос-Анджелеса. Он вспомнил слова Лайи, что она всегда оставляла машину на аллее, ведущей к дому, и решил поступить так же.
Дом Дэвида был, казалось, пуст. Кингдон вышел из «шевроле» и отыскал в кармане ключ, которым его снабдила Лайя.
Он поднимался по деревянным ступенькам крыльца, когда дверь вдруг отворилась и на пороге возник полицейский в форме.
Кингдон опешил. Впрочем, полицейский, похоже, удивился не меньше.
— Что вам здесь нужно? — требовательно спросил он.
— Решил заглянуть к мистеру Фултону, — ответил Кингдон, выжимая из себя улыбку.
Вытянутое веснушчатое лицо полицейского на мгновение застыло, но тут он узнал Кингдона и расплылся в улыбке.
— Ба, да ведь вы никак капитан Кингдон Вэнс, не так ли?!
— Есть такой грех, — ответил Кингдон.
— Ваши картины — просто высший класс! Жена заставила меня посмотреть их все до единой!
— Благодарю, — проговорил Кингдон. — Тут что-то случилось?
— Заходите, капитан. Не сомневаюсь, лейтенанту захочется побеседовать с вами.
— Откуда вы знаете? Возможно, он не является моим поклонником.
Эта острота показалась фальшивой даже ему самому.
Веснушчатое лицо полицейского вновь приобрело выражение деловой озабоченности. Он открыл перед Кингдоном дверцу, затянутую москитной сеткой.
— Заходите, — повторил он свое приглашение.
Он оставил Кингдона ждать в кухне.
Кингдона тошнило, точно после хорошей пьянки. В голове роились вопросы. Знала ли Лайя, что я напорюсь на полицию? Если знала, зачем посылала? Переживания ее были искренними, но вот в чем их причина? Может быть, она сама убийца? Неужели Лайя убила Дэвида Манли Фултона? «Да нет, — подумал он, потирая занывшую ляжку. — Нет! Этот англичанин олицетворял для нее ключ к успеху. Но, может, он передумал дать ей роль в своем фильме о балете? Или подыскал себе в жены другую актрису?»
Зачем Лайя прислала его сюда? Действительно ли за своими вещами? Или подставила его полиции вместо себя? Он попытался восстановить в памяти ее искаженное страхом хорошенькое личико... Нет, у нее не было «двойного дна». У Лайи все было написано на лице.
«Она сказала правду, — решил он. — Приехала, увидела своего партнера-бисексуала мертвым, испугалась и бросилась ко мне, ведь прежде я всегда вытаскивал ее из переделок. Да, — подумал он. — На убийство она не способна. Скорее она возьмет верхнее до, нежели убьет Фултона».
Услышав приближающиеся голоса, он облокотился о край раковины и принял позу киноактера во время перекура.
