— Не стоит об этом говорить.
— Если вы не против, то отведите свет немного в сторону.
— Я бы хотел рассмотреть вас.
— На картине вы можете увидеть больше.
— Я не люблю подмены естества. Подойдите сюда.
Каждое ее движение было пластичным и женственным, умышленно провокационным, как это могут делать только женщины. Игра закончилась, но она по-прежнему настаивала на ее продолжении. Я следил за ней лучами ламп, затем опустил изогнутые шеи ламп вниз так, чтобы мы могли видеть друг друга в отраженном свете. Встретившись со мной взглядом, она словно запнулась от неожиданного чувства, и грудь ее поднялась.
— Итак, вы и есть один из самых лучших.
— Что же вам рассказал Мартин Грейди?
— Я думаю, он, скорее, предупреждал меня. — Как бы между прочим она отодвинула стул и села за письменный стол.
— Вы бы приняли меня на работу?
— В качестве кого… племенным жеребцом?
— Черт! — засмеялся я, — Грейди никогда не упоминал про такую службу.
— Я знаю, на что способны люди, это моя работа, я должна видеть их насквозь. Вы кажетесь мне отличным экземпляром.
— Я явился с прекрасными рекомендациями.
— Нет сомнений, но вы пришли сюда не для того, чтобы наниматься на работу, не так ли?
Я уселся, откинувшись на стуле, выдвинул ящик стола и положил на него ноги.
— Даг Гамильтон подготавливал рапорты на людей, которых он проверял. Они проходили через вас?
— Да. Он проверял все предыдущие места работы, контакты, кредитные карточки — обычные вещи, которые не поручишь высоким чинам из безопасности. Я имела право давать заключение о способностях или личных качествах будущих сотрудников.
— А что относительно Службы безопасности?
— Всем непосредственно управляют люди из Вашингтона через Мартина Грейди. Я имею дело с низшим уровнем работников, но даже здесь необходимо искать людей с достаточной квалификацией. Думаю, не стоит говорить Вам о серьезности проводимых на фирме работ.
— Нет, не стоит. Могу я посмотреть дела, подготовленные Гамильтоном?
— Позвольте я воспользуюсь телефоном. — Мисс Хант улыбнулась мне.
Я придвинул аппарат к ней, а сам наблюдал за изящными движениями ее тела, когда она нагнулась вперед, чтобы снять трубку.
— Линда, — сказала она, — пожалуйста, возьми все документы с меткой А-20 из сейфа и принеси их.
— Кто еще имел доступ к этим бумагам, Камилла?
Она тряхнула головой с игривой улыбкой:
— Никто…
— Меня зовут Тайгер. Это имя дал мне мой старик.
— …Тайгер. Второй экземпляр направлялся в Вашингтон, и если там не возражали и я была довольна, человек мог рассчитывать на работу здесь. Это просто информация о прошлом. У нас здесь продвижение по службе зависит от результатов работы, а не от прежних заслуг. Существуют специальные требования приема для всех — от уборщицы до руководителя, — и все подвергаются этой процедуре.
Вошла секретарь, положила на стол папку и вышла. Я взял ее в руки, взвесил и просмотрел содержимое. Она была толще, чем папка Гамильтона, но, возможно, у него были копии, отпечатанные на папиросной бумаге, а здесь — на специальных типографских бланках. Каждый бланк пронумерован, всего их было восемьдесят четыре.
— Какой период времени представляют эти дела? — спросил я.
— Около трех лет. Это только отчеты самого Гамильтона.
— Как часто меняются люди?
— Довольно редко. Мистер Грейди платит большие деньги. Это его политика.
— Да, я знаю.
— Отчеты Гамильтона приходятся на период расширения работ. Если вы обратите внимание на даты, то увидите, что мы достигли максимума приема около четырех месяцев назад, и с тех пор никого больше не нанимали, так как на данный момент удовлетворили нашу потребность в людях. Однако мы никогда до конца не знаем перспектив фирмы. Возможны новые виды работ и прием новых специалистов.
Я просматривал бумаги, обращая внимание на имена, адреса, и ничего не находил знакомого.
— Гамильтон когда-нибудь давал отрицательные заключения?
— Обычно одно из трех. Копии отчетов направлялись в Вашингтон в том случае, если эти люди планировались на секретные работы. Чаще всего это были сведения о незаконной деятельности или криминальных нарушениях.
— Много было случаев увольнений?
