, в ходе которой 265 000 евреев вывезли на фабрику смерти в Треблинке и еще 10 380 евреев уничтожили в самом гетто. Тереза спасла семью от верной смерти.
Впоследствии Тереза Прекерова стала заниматься историей Холокоста, писала о Варшавском гетто и о других людях, помогавших евреям. Но о себе самой она предпочитала молчать. Когда через много лет ее попросили рассказать о собственной жизни, она сказала, что считает свои действия нормальными. С нашей точки зрения, ее действия представляются исключительными. Она сопротивлялась.
9. Будьте внимательны к своему языку
ИЗБЕГАЙТЕ ФРАЗ, КОТОРЫЕ ПРОИЗНОСЯТ ВСЕ. ПРИДУМАЙТЕ СОБСТВЕННЫЙ СПОСОБ ИЗЪЯСНЯТЬСЯ И ПОЛЬЗУЙТЕСЬ ИМ, ДАЖЕ ЧТОБЫ СООБЩИТЬ ТО, О ЧЕМ ГОВОРЯТ ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ. СДЕЛАЙТЕ УСИЛИЕ И ОГРАДИТЕ СЕБЯ ОТ ИНТЕРНЕТА. ЧИТАЙТЕ КНИГИ.
Виктор Клемперер, литературовед еврейского происхождения, обратил свое филологическое образование против нацистской пропаганды.
Он заметил, как язык Гитлера отрицает легитимную оппозицию: слово народ всегда означало одних людей в противоположность другим (американский президент употребляет это слово так же), встречи лицом к лицу всегда были противостоянием (по словам нашего президента, победой), а любые попытки свободных людей взглянуть на мир иначе становились очернением лидера (или, как это формулирует президент, клеветой).
В наше время политики скармливают свои клише телевидению, где их повторяют даже те, кто хочет с ними поспорить. Телевидение стремится противостоять политической речи посредством передачи изображений, но смена кадров мешает сфокусироваться. Все происходит быстро, но на самом деле ничего не происходит. Каждый сюжет в телевизионных новостях – самый важный, пока его не замещает следующий. Волны бьются о нас одна за другой, но мы не видим океана.
Усилие, необходимое для осознания формы и смысла происходящего, требует слов и понятий, которые ускользают от нас, когда мы находимся под гипнозом визуальных стимулов. Потребление телевизионных новостей порой немногим отличается от наблюдения за человеком, рассматривающим картину. Мы считаем этот коллективный транс нормой. Мы постепенно поддались ему.
Более полувека назад классические романы о тоталитаризме уже предупреждали о господстве телеэкранов, преследовании книг, сокращении словаря и связанных с этим трудностях мышления. В романе “451° по Фаренгейту” Рэя Брэдбери, опубликованном в 1953 году, пожарные ищут и сжигают книги, в то время как большинство граждан смотрит интерактивное телевидение. В “1984” Джорджа Оруэлла, вышедшем в 1949-м, книги находятся под запретом, а телевидение двустороннее, что позволяет правительству круглосуточно следить за гражданами. Язык визуальных медиа в “1984” крайне ограничен, он лишает людей понятий, необходимых им для осмысления настоящего, памяти о прошлом, предположений о будущем. Одной из задач режима становится дальнейшее обеднение языка путем постоянного удаления слов из каждого нового издания официального словаря.
Вероятно, нельзя вовсе избежать экранов, но в двумерном мире мало смысла, если мы не можем защититься от него мысленным щитом, выкованным где-то за его пределами. Когда мы повторяем те же слова и фразы, что появляются в ежедневном медиапотоке, мы соглашаемся с отсутствием более широких рамок. Чтобы такие рамки возникли, нужно больше идей, а для того чтобы появилось больше идей, нужно читать. Поэтому изгоните экраны из своей комнаты и обложитесь книгами. Герои Оруэлла и Брэдбери не могли себе этого позволить – но мы пока еще можем.
Что читать? Любой хороший роман оживляет нашу способность к осмыслению неоднозначных ситуаций и оценке намерений окружающих. “Братья Карамазовы” Достоевского и “Невыносимая легкость бытия” Милана Кундеры сегодня вполне подойдут. Роман Синклера Льюиса “У нас это невозможно”, пожалуй, не самое великое произведение искусства, “Заговор против Америки” Филипа Рота лучше. Повесть о тирании и сопротивлении, известная миллионам юных американцев, – “Гарри Поттер и дары смерти” Дж. К. Роулинг. Если вы, или ваши друзья, или ваши дети первый раз не прочли ее в этом ключе, то стоит перечитать.
