О пьянстве - страница 45

Мне нравилось драться – я считал себя крутым парнем. Я пил и дрался. Мои средства к существованию… Даже не знаю, как мне удавалось. Поили меня бесплатно, люди брали мне выпивку. Я служил более-менее развлекателем бара, клоуном. То просто было место, куда ходить каждый день. Приходил я каждый день в пять; открывалось официально в семь, но бармен меня впускал, и два часа я пил бесплатно. Виски. Поэтому, когда дверь открывалась, я был готов. Затем он говорил: «Прости, Хэнк. Семь часов. Больше наливать тебе не могу». – Я говорил, сделаю все, что осилю. У меня была неплохая фора с двумя часами виски. После этого мне доставалось по большинству пиво. Я был мальчиком на побегушках – гонял за сэндвичами, в основном меня колотили. Сидел я там до 2 часов ночи, возвращался к себе в комнату, затем обратно в 5 утра. Два с половиной часа сна. Наверное, когда пьяный, ты все равно как бы спишь. Отдыхаешь так.

Я приходил домой, а там стояла бутылка вина. Я выпивал половину и засыпал. И ничего не ел.

Вопрос: Должно быть, у вас ого-го телосложение было.

Буковски: И впрямь, ага. Наконец через десять лет я оказался в больнице.

Вопрос: В вас было много энергии?

Буковски: Нет. Энергии хватало лишь стакан поднять. Я ныкался. Я не знал, чем еще заняться. Этот бар там на востоке был местом оживленным. То не был рядовой бар. Туда ходили персонажи. В нем было чувство. Уродство там было, скука и глупость. Но еще и некий высокий задор можно было ощутить. Иначе я б там не задержался.

Там я провел года три; уехал, вернулся, еще три года отбыл. Потом возвратился в Л.-А. и работал на Алварадо-стрит, по всем барам на ней. Встречался с дамами – если их там можно назвать.

Это нечто вроде смеси двух районов, Л.-А. и Филадельфии, слитых вместе. Может, и жульничество, но это же по-любому выдумка все, верно? Должно быть, год 1946-й.

Похоже, старые добрые бары с хорошими подонками исчезают. В те дни Алварадо-стрит еще была белой. И можно было просто занырнуть туда, и тебя вышвырнут из одного бара, а ты пройдешь десять шагов и можно заруливать в другой бар.

Я ходил в бары с сухостойными людьми и совершенно сухостойным ощущеньем. Одну порцию выпьешь – и хочется поскорее убраться оттуда к черту. Но тот бар был живой дырой в небе.

В первый же день, как только зашел, меня зацепило. Я только приехал в город. Выбрался из своей комнаты – времени было около двух часов дня. Вхожу и говорю: «Дайте мне бутылку пива». – Взял ее, а по воздуху мимо моей головы пролетает бутылка. Парень рядом со мной повернулся и говорит: «Эй, сукин ты сын, еще раз так сделаешь, так я тебе все башку, к черту, отпинаю. – Тут еще одна бутылка пролетела. – Я же тебе сказал, сукин сын». – И тут такааааая драка завертелась. Все вышли на зады.

Я говорю: «Боже, какое веселое миленькое местечко. Я тут останусь». – И стал дожидаться повторения того первого миленького денька. Три года ждал, а его так и не случилось. Я уже стал такое устраивать. Взял все в свои руки.

Наконец я уехал. Сказал: «Того первого дня ни за что больше не повторится». – Меня засосало. То было сразу после того, как закончилась война.