— Но возле камина почти все стерлось,— объяснила горничная.— Там не иначе кто-то мыл полы.
— Где-где? — заинтересовался я.
— Пойдемте со мной, сами увидите.— Она прошла впереди меня в гостиную. Труп Гильберта Лесслера уже увезли, следы драки были убраны.
Горничная обошла камин и остановилась у двери в «спальный» коридор, как раз возле выключателя.
— Отсюда лучше всего видать,— сказала она, показывая на пол.
В свете, падающем из окна, на блестящем паркете отчетливо проступила тусклая белесая полоса. Довольно широкая, неровная, она тянулась наискось по комнате от порога до камина.
Но ведь там, у камина, и лежал труп Гильберта Лесслера. Я озадаченно воззрился на горничную.
— А вчера вечером, когда вы убирали, этого не было?
— Ни боже мой,— решительно сказала она.— Весь пол сверкал как зеркало. Полицейский начальник, между прочим, тоже про это спрашивал,— помолчав, добавила она,
— Да? — слегка разочарованно протянул я. Стало быть, сей загадочный факт не укрылся от ястребиного ока Веспера Юнсона.
— А как же, он еще спросил, откуда, по-моему, это взялось. Ну, я и сказала, похоже, мол, кто-то протер пол мокрой тряпкой.
Я не мог не согласиться с нею, более того, мне известно, что вытирал этот кто-то. Кровь! Убийца перетащил труп, а потом уничтожил кровавые следы. Ему, видимо, было очень важно, чтобы никто не догадался, что тело сдвигали с места.
Но погодите. Лесслер-младший, бесспорно, был застрелен перед камином. Доказательство тому — пуля в кирпиче, И труп мы обнаружили именно там. Выходит, сначала убийца оттащил тело к двери, а после опять к камину? Но зачем?
— Больше начальник ни о чем не спрашивал?
— Спрашивал, все ли полотенца в ванной на месте,— ответила горничная.— И ведь одно впрямь пропало. Я вчера повесила четыре, а сегодня утром оказалось только три. Ума не приложу, куда подевалось четвертое.
Размышляя обо всем об этом, я вернулся в столовую. Лесслеровской родни там уже не было, в дверях библиотеки стоял Класон, с интересом наблюдая за возней по ту сторону порога.
Веспер Юнсон ползал на коленях, изучая что-то на паркете. В руках у него была рулетка, рядом сидел старший полицейский, вел записи. Нагнувшись, я заметил, что у самого порожка пол покрывала бесцветная, липкая с виду масса. На ней отпечатался четкий след ботинка.
— А-а,— воскликнул я,— отпечатки обуви снимаете на мастике.
Начальник уголовной полиции поднял глаза.
— Как вы догадались? — Моя сообразительность его едва ли не раздосадовала.
— Хильда сказала, что вы взяли мастику.
— Вы совершенно правы,— сказал он.— Но, похоже, я ошибся. Отпечатки не совпадают. У Нильса Лесслера как минимум сорок пятый, а у Лео — максимум сорок первый.
— А у убийцы сорок третий?
Он кивнул.
— След в машине, судя по всему, оставлен ботинками сорок третьего размера.
— Так или иначе, с мастикой вы здорово придумали,— утешил я.
Он посмотрел на меня с презрением.
— Надеюсь, вы не думаете, что я затеял этот эксперимент, только чтобы узнать, какой размер обуви у братьев Лесслер? Во-первых, для этого есть куда более простые способы, а во-вторых, что толку, если б я и установил, что один из них впрямь носит сорок третий. Это ничего не доказывает. Сорок третий носят очень многие.
— Тогда зачем вы это делали?
— Думал увидеть маленький кружочек на правой подметке,— объяснил он.— С канцелярскую кнопку величиной.
Вот оно что. На отпечатке с резинового коврика было маленькое круглое пятнышко.
— В правой подметке у убийцы, по всей вероятности, канцелярская кнопка,— продолжал Веспер Юнсон.— И мы совершенно точно знаем, в каком месте она сидит.
— Попади я в такую заваруху, я бы позаботился, чтобы сегодня ее там не было.
— Да. Если б заметили. Можно ведь очень долго ходить с кнопкой в подметке, знать об этом не зная.— Он пожал плечами.— Впрочем, к братьям Лесслер этот вопрос отношения не имеет. У них и у преступника даже размер не совпадает. Да и алиби у обоих надежное.— Он достал блокнот.— Ну, что там у вас? Вы говорили о каких-то свидетельских показаниях. Или это просто так, для красного словца?
— Отнюдь,— сказал я и изложил все, что услышал от конторщика Калльвика и его жены о свете в гостиной, который зажегся в четверть десятого.