— Но, сенатор, не могли же вы заставить его давать показания в Конгрессе только потому, что он устраивал вечеринки в собственном доме!
— Подождите, Маккул, — произнес он с выражением отвращения на лице. — Вы же знаете лучше, чем кто-либо! Я попросил ФБР проверить их. Китаец был агентом Пекина. Бюро отметило, что на организацию клубов «Дружбы с Пекином», куда бегали все эти тупицы из колледжей, он тратил столько денег, будто они уже вышли из моды. После Вьетнама Бюро проследило его до Гонконга, но он исчез в Китае. — Сенатор сложил руки: — Вот это и интересовало меня, а не шлюшки! Я понимаю так, если служишь государству, будь как жена Цезаря>{18}, или не лезь в это дело.
— Это давнее прошлое, сенатор.
— Проститутки не меняются, Маккул. В Сити-Холле он занимался тем же. Тут есть «шестерки» и дорогостоящие девки, и бог знает, кто еще. Здесь он связался с крупнейшим вором в стране. Его чертов шурин и руководитель его избирательной кампании торгует с бочки правосудием. Прямо из Сити-Холла!
— Почему же вы раньше не взялись за него? В конце концов он дважды баллотировался.
— Когда он оставил госдепартамент и устремился в Нью-Йорк для своей первой кампании в мэры, партия хотела, чтобы я выступил против него. Но, честно говоря, меня не интересовал исход выборов. Прежде всего, у меня достаточно врагов, — он усмехнулся. — Вы это знаете, Маккул.
Я кивнул. Этот факт был мне очень хорошо известен.
— И я не видел причин тратить деньги и влияние, сражаясь с человеком, который хочет совершить политическое самоубийство. Но когда его пресс-агенты стали намекать, что он готов баллотироваться в губернаторы, а потом в президенты, я понял, что должен остановить его.
Жесткий голос метал в меня слова.
— И не только остановить, но и уничтожить! Уничтожить, как и любого, кто встанет на пути моего сына к победе. — Он выставил вперед указательный палец: — Сначала Олбани, — он выставил еще один палец, — потом Белый Дом.
— Вы и правда считаете, что у вашего сына есть шанс?
— Годами сидя в этом кресле, я ждал подходящего дня и часа, — он с таким грохотом опустил трость, что я чуть не подпрыгнул. — И черт возьми, Маккул, этот день пришел.
— С чего вы взяли, сенатор?
Он погладил красную папку и улыбнулся:
— Маккул, мне это говорит содержание папки. Вот здесь. Прочтите.
Я встал.
— Думаю, это лучше всего. Прочитать записи.
Холодные глаза сенатора изучали меня.
— Вы старый профи, Маккул, один из лучших в стране. Что вы об этом думаете?
— Не знаю. Откровенно говоря, я не узнаю вашего сына, даже если споткнусь о него.
— Он замечательный парень.
— В стране хоть пруд пруди замечательных парней, но из них не получится даже ловцов собак, сенатор. А уж губернаторов или президентов…
— Вы поймете, о чем я говорю, когда встретитесь с ним.
— Возможно. А вы подумали о Барни Маллади, сенатор?
— Этот старый вор!
— Вор или нет, но он контролирует сильнейшую политическую машину в штате.
Шеннон начал плеваться словами:
— Кубинцы, ниггеры и прочие. Готов поставить ниггера в Таммани-Холле[9]. Ниггера!
— Помню, были времена, когда то же самое говорили об ирландцах. — Потом я добавил: — А моя мать всегда утверждала, что негр, это тот же ирландец, только вывернутый наизнанку.
Сенатор фыркнул.
— Мой старик твердил то же самое. Ладно, мы побеспокоимся о Маллади, Маккул. Не тревожьтесь об этом.
— Но вам следует подумать о нем. Его не так-то легко отбросить.
— Я не беспокоюсь о людях, которых можно купить, Маккул, — мягко сказал он. — Я давно понял, что тревожиться надо о тех, кого не интересуют деньги и власть. Эти опасны.
— Есть еще одна проблема, о которой я не могу не спросить: ваш сын хочет этого?
Шеннон медленно подъехал к двери, и я последовал за ним.
— Скоро вы встретитесь с Келли.
Он поднял глаза.
— Когда вы увидите Майклза?
— Завтра в девять я улетаю, сенатор. Мы свяжемся с вами, — я остановился у двери. — Должен вас предупредить, Джош мыслит по-своему.
— Передайте, если его не устраивает оплата, мы сможем…
— Дело не в этом, сенатор.
— Хорошо, в чем?
— Джош как раз тот человек, о котором вам надо беспокоиться, его не интересуют ни деньги, ни власть.
