Сизов одним глотком опорожнил свою рюмку. Так же поступили молодой человек и женщина в красном.
– За такие слова грех не выпить, – вымолвил секретарь обкома. – Будем живы, Георгий Константинович.
– Вашими молитвами, Константин Евгеньевич.
Оба выпили, не чокаясь.
– Вот и ладненько. Вот и молодцы. Это по-нашему, по-русски, – запричитал Сизов.
Веселый хрустнул корейской морковкой и приказал налить еще. Они снова выпили. Только на этот раз Сергей и Оксана едва пригубили свои рюмки. Через несколько минут еще повторили, затем еще раз, и еще…
– Ты, Кузнец, был тогда в корне не прав, что бросил меня. Купил ты машину, построил дом. Где это все сейчас? Испарилось! Да и сам ты скитаешься неприкаянный по планете. Без дома, без семьи, без Родины. А твоя Наталья – молодец! Как ловко она тебя отшила. Никогда бы не подумал, что эта меркантильная молчунья может быть такой патриоткой. Она-то не променяла Родину на все изобилия потребительского рая! Заметь, сама сдала излишки жилой площади государству. Нам, дескать, с отцом и сыном пять комнат много, поместимся и в двух. А с домом твоим, Кузнец, вообще несчастье случилось. Сгорел он дотла. Видишь, как легко исчезает неправедно нажитое добро.
Веселый налил себе одному. Выпил, перегнулся через стол поближе к Кузнецову и прошептал:
– Но ведь у тебя, Кузнец, еще что-нибудь осталось? Миллион зеленью наверняка найдется?
– Мелко плаваешь, Весельчак.
– Неужели парочку лимончиков награбил?
– Обижаешь, Костя. Вообще-то, это коммерческая тайна, но тебе, как другу, признаюсь по секрету: на корпоративных счетах компаний, которыми мне доверили управление мои партнеры, денег больше, чем в годовом бюджете вашей области. Что же касается личного состояния, то я об этом как-то не задумывался. Мне на жизнь хватает, и ладно, – таким же таинственным шепотом ответил Смит.
Веселый отодвинулся и разочарованно сказал:
– Скромный. Что ж тебя тогда принимают на правительственном уровне?
– У меня хорошая репутация и влиятельные друзья. А это значит больше, чем деньги. Хотя они у меня есть тоже, – ответил австралиец, отправляя в рот красную мякоть поджаренной кеты.
– Понимаешь, Константин Евгеньевич, когда лишаешься Родины, либо спиваешься и подыхаешь, как собака на какой-нибудь помойке, либо, забыв все правила приличия и морали, которые доселе тебя отягощали, начинаешь жить по их законам. А так как у нас, у русских, сила выживаемости куда больше, чем у представителей цивилизованного бизнеса, то к ищущим успех приходит неминуемо. Я, допустим, всегда, и в студенчестве, и будучи корреспондентом областной партийной газеты с окладом в 120 рэ, и потом в бизнесе, когда меня кидали, и я оставался без копейки, знал, что это безденежье временно и я все равно рано или поздно буду богатым. Поэтому никогда и никому не завидовал. Так же, как и ты, Костя, никогда не сомневался, что займешь достойное место среди сильных мира сего. Главное – чего-то очень сильно хотеть. Не правда ли?
– Кузнец, хоть ты и мерзавец, и предатель Родины, но ты – умный человек. И сейчас сам, не ведая того, предложил хороший тост. Давайте же выпьем за желание. Все в этом мире начинается именно с него. Вначале кто-то один чего-то сильно хочет, потом заражает своим стремлением других, в итоге рождается И-ДЕ-О-ЛО-ГИ-Я! – высокопарно произнес секретарь обкома.
После тоста Оксана обратилась к Смиту:
– Георгий Константинович, можно вас пригласить на танго?
– Девушка, ни в одной стране мира, где я был, кавалер не вправе отказать даме в такой пустяковине. Так гласят древние законы предков.
Она вывела его на середину небольшого зала, придвинулась к нему вплотную, мягко положила вмиг ставшие безвольными руки на его плечи и задвигалась в такт медленной музыке настолько призывно, настолько сексуально, что в нем восстало его мужское естество. Она это заметила.
– Мистер Смит, если вам показалось одиноко в гостиничном номере, то я, думаю, смогла бы внести некоторую теплоту в ваш быт, – недвусмысленно предложила Оксана.
– Благодарю вас, очаровательная прелестница, но на сегодняшний день мне, пожалуй, впечатлений хватит. Эти бы переварить.
