— Мотив, — снова заговорил инспектор. — Возможность. Отсутствие алиби. А вот и средства. Как вы помните, мистер Маккелл, после вашего ареста мы сняли у всех отпечатки пальцев для сравнения — в том числе у вашей жены. Обнаружив сегодня эти холостые патроны, мы проверили их на наличие отпечатков и на трех из пяти нашли отпечатки большого и указательного пальцев правой руки миссис Маккелл. Других отпечатков там не оказалось. Это означает, что только вы, миссис Маккелл, прикасались к холостым патронам. Вы освободили от них револьвер, из которого впоследствии была убита мисс Грей.
Лютеция едва заметно кивнула, как старуха, впавшая в слабоумие. Даже инспектор, казалось, понимал, что это не столько кивок, означающий согласие, сколько неконтролируемая дрожь.
— Погодите, — хрипло произнес Эштон Маккелл. — Вы нашли какие-нибудь отпечатки на боевых патронах в револьвере, когда было обнаружено тело Шейлы Грей?
— Нашли, — ответил инспектор Квин, — и, если бы окружной прокурор знал, что я сообщаю вам это, я получил бы взыскание. Ну, мне приходилось рисковать этим и раньше. Я хочу втолковать всем вам, что мы не предъявляем диких обвинений из уязвленного самолюбия. Да, мы нашли четкие отпечатки пальцев миссис Маккелл на двух из пяти боевых патронов. Теперь вы все знаете. Только вы, миссис Маккелл, могли заменить пять холостых патронов пятью боевыми в оружии, которое убило Шейлу Грей, превратив его из безвредного в смертоносное. Я был бы профнепригодным, если бы не пришел к выводу, что вы сделали это с целью совершить убийство. Спрашиваю снова, миссис Маккелл, у вас есть что сказать мне?
— Молчи! — Эштон закрыл ладонью рот жены. — Не говори ни слова, Лу, пока мы не сможем посоветоваться с О'Брайеном. Это право моей жены, инспектор!
— Безусловно. — Старый полицейский поднялся. — Но я собираюсь задать вам еще один вопрос. Миссис Маккелл, вы застрелили Шейлу Грей?
— Она не станет отвечать! — яростно крикнул Эштон.
Инспектор пожал плечами:
— Тогда запускай машину, Вели. Отмени арест по подозрению в убийстве. Я уже говорил с окружным прокурором, и он согласен, что, если миссис Маккелл не даст удовлетворительных ответов — а она их не дала, — ее следует официально обвинить в убийстве Шейлы Грей.
Об освобождении под залог быстро удалось договориться.
— Обойдемся без чепухи насчет отказа от залога, — сказал Эштон Маккелл. — Одного дурака в семье достаточно.
Лютеция повиновалась. Если бы муж посоветовал ей другое, она с той же покорностью согласилась бы делить камеру с проститутками, наркоманками, карманными воровками и пьянчужками в заведении в Гринвич-Виллидж, эвфемистически именуемом Домом временного содержания под арестом для женщин.
Роберт О'Брайен был hors de combat[92] — во всяком случае, из этой combat.[93] Воин на юридическом фронте был занят другим делом, также по обвинению в убийстве, которое отнимало у него все время.
— Этот парень — профессиональный громила, — говорил он Эштону. — Я уверен, что он совершил не меньше двух убийств, в которых его никогда не обвиняли, и совершит куда больше, если представится возможность. Но это убийство он не совершал. Разумеется, как только закончится суд над Фальконетти, я снова буду к вашим услугам, мистер Маккелл. Но я не могу предсказать, когда это произойдет. Вам лучше нанять другого адвоката.
Гобелены, некогда украшавшие стены Шато де Сен-Луа, — единороги, тщетно преследуемые охотниками и собаками, но плененные и прирученные прекрасными девами; Елена, еще не Троянская, и ее свита, отплывающие на Киферу; король Людовик, повергающий язычников, — взирали на хорошо знакомую им сцену.
Лютеция Маккелл председательствовала за своим чайным сервизом, словно ничего не произошло.
— Не хочешь чашечку чаю, Джуди? Ты выглядишь замерзшей. У меня есть твой любимый «Кимун». Эштон? Дейн?
Они обменялись отчаянными взглядами.
— Не думаю, что кто-то из нас сейчас хочет чаю, мама, — сказал Дейн. — Папа что-то говорил.
— Прости, дорогой. Боюсь, я слушала невнимательно.
Ее муж набрал воздух в легкие.
— Лютеция, ты заменила холостые патроны боевыми?
