Общество меняется. Наши представления об обществе меняются. Появляются новые социальные горизонты. Мы привыкли, к примеру, прочитывать карту мира, как административно-политическую, двумерную плоскость, которая разделена на Бельгии, Голландии, США, Россию и т. д. В то же время опыт начала XXI века говорит, что дела в реальности обстоят каким-то другим образом. Например, возникшее недавно понятие "астероидной группы": образования, в котором слипаются части элитных организованностей разных национальных организмов, в свою очередь представляющих расколотые или надколотые планеты. Иначе говоря, системообразующим фактором этих процессов является не национальное государство, а иные магниты, иные гравитационные центры, которые оказываются притягательнее.
Мы получаем новую геометрию власти, иные траектории политики. И вся эта деятельная среда не обрела пока соответствующей формализации — у нас дефицит лексики, не то что категориального аппарата в данной области. Амбициозные корпорации… когнитивный домен… астероидная группа… как-то экзотично все это звучит! Самый нейтральный термин — новая организованность. И еще для современной политологии характерно пристрастие к приставкам "нео", "анти", "пост", фиксирующим присутствие новизны, но мало что говорящим о ее сущности. Поэтому, мне кажется, сейчас актуальна не проблема кредита доверия, который передается игрокам на социальном поле, а, скорее, понимание того, что же из себя представляет это современное социальное поле, какие игроки и в какие игры на нем играют. Общество, которое отказывается от добросовестного картографирования новой реальности, занимает позицию, которое в психологии называется эскапизмом — уподобляясь в этом страусу, заклиная, кодируя признаки серьезного кризиса или катастрофы, определяя их фиксацию как "алармизм". Но существо, избегающее "принятия неприятностей", со временем исчезает из бытия.
Мне кажется, серьезный недуг, поразивший Россию в последнее время, — это ее внутренняя аномизация (термин, изобретенный Эмилем Дюркхеймом в начале прошлого века, обозначающий утрату социальной структурности, цивилизационный упадок или, иначе говоря, — коллективное самоубийство). Общество начинает разрушаться, в том числе и демографически, причем — характерная черта — в сегментах активного возраста. Одновременно происходит утрата вкуса к социальному действию, ощущения его значимости, кризис, если не крах институтов представительной демократии и публичной политики.
Все это итоги долгого пути. На протяжении XX века в России происходило последовательное уничтожение пассионарных личностей, причем не только "выпалывание сорняков", но и "подстригание газона", включая самооскопление, самоцензуру, авторедукцию. И образовался мир, плохо совместимый с глобальной революционной ситуацией, а когда исчезла разделяющая Восток и Запад "стена", то в России-РФ наиболее пассионарной частью общества оказалась асоциальная и прямо криминальная среда, субкультура которой разрасталась, как на дрожжах, влияя на другие слои общества. В итоге мы получили коктейль из представителей спецслужб (живших в прежнем обществе все-таки по несколько иным правилам игры, специально готовясь проводить операции вне рамок закона) и в той или иной степени криминализованной элиты. Элита, однако, не может быть криминальной. Если она становится криминальной, то перестает быть элитой. Коррупция — это не взяточничество, коррупция — это внутреннее разрушение личности. Внутренне разрушенная личность не может создавать целостное долгосрочное мирополагание, она блюдет частные интересы. Она прочитывает политику как интригу и оказывается в результате уязвимой для внешних игроков с долгосрочным целеполаганием (стратегией).
То самое понятие людей с длинной волей, которое традиционно отождествлялось с понятием элиты — прямо противоположно коррупции, измельчанию. Если мы имеем циничную люмпен-элиту, распоряжающуюся национальными ресурсами и властью, то естественным образом получаем социальную стагнацию, прикрытую конъюнктурной политикой, и, в конце концов, — коллапс общества, и если это так, то пришла пора серьезно задуматься о "мире без России". Звоночек меняющегося положения вещей прозвучал: серьезно поставлен под сомнение статус России как государства, соответствующего стандартам "Большой семерки", а в аналитических документах все чаще встречается тезис о "возможности размещения при тех или иных обстоятельствах иностранных войск на территории РФ".
