— Князь спустится?
Лала кивнула на железную лестницу:
— Он примет тебя в капитанской каюте.
Лорк пошел вверх по лестнице. Сандалии щелкали по перфорированным ступеням. Лала поднималась следом.
Лорк постучал в обитую гвоздями дверь.
Та распахнулась, Лорк — Лала за ним — ступил внутрь, и перчатка из металла и пластика на шарнирной руке выдвинулась с потолка и ударила его по лицу — дважды.
Лорк отшатнулся к двери — изнутри покрытой кожей и засаженной латунными заклепками, — и та захлопнулась.
— За то, — возвестил труп, — что лапал мою сестру.
Лорк потер щеку и глянул на Лалу. Та замерла у нефритовой стены. Густо-бордовые балдахины — в тон ее накидке.
— Думаешь, я не слежу за всем, что происходит на корабле? — спросил труп. — Плеядские варвары, деревенщины — верно Аарон о вас говорит.
Пузыри рождаются в резервуаре, ласкают ободранную голую ногу, гнездятся гроздьями в скукоженном паху, катятся по груди — прутья ребер, почерневшие лохмотья кожи, — овевают обожженную безволосую голову. Безгубый рот зияет обломками зубов. Носа нет. Вокруг сгнивших разъемов вьются трубки и провода. Трубки пронзают живот, бедро и плечо. Раствор в резервуаре вихрится, единственную руку качает туда-сюда, трупное окоченение сжало обугленные пальцы, превратило в клешню.
— Тебя не учили, что глазеть невежливо? Ты именно глазеешь, знаешь ли. — Голос из динамика в стеклянной стене. — Боюсь, на другом мире я повредился несколько сильнее Лалы.
Пара движущихся камер над резервуаром сместились, когда Лорк сделал шаг от двери.
— Для владельца «Красного смещения» твое решение выровнять орбиты не слишком… — Изумление Лорка ничуть не маскировалось банальностью.
Кабели управления кораблем воткнуты в разъемы на стеклянном фасаде резервуара. Само стекло — часть стены. Кабели извиваются над черно-золотой плиткой и исчезают в медно-красной решетке, закрывшей переднюю панель компьютера.
На стенах, полу и потолке все экраны эфирных возмущений в роскошных рамах показывают один и тот же лик ночи.
На краю каждого — серые очертания «Птицы Рух».
По центру каждого — звезда.
— Увы, — сказал труп, — я не ты, я никогда не был спортсменом. Кажется, ты хотел со мной говорить. Что скажешь?
И вновь Лорк взглянул на Лалу.
— Я почти все сказал Лале, Князь. Ты слышал.
— Как-то я сомневаюсь, что ты притащил нас обоих сюда, на край звездной катастрофы, чтобы сообщить именно это. Иллирий, Лорк фон Рэй. Ни ты, ни я не забыли о главной цели твоего полета. Ты не уйдешь, не сказав, где собрался взять…
И тут звезда стала новой.
Неминуемое настолько непредвиденно.
В первые мгновения на усиленных картинках вокруг них точки сменились разливами света. И разливы делались ярче.
Лала вжалась в стену, закрыв глаза рукой.
— Рано! — заорал труп. — Еще несколько дней!..
Лорк пересек каюту в три прыжка, выдернул два втыка из резервуара, вставил себе в запястья. Третий перегнул и вогнал в хребетный разъем. Его затопила музыка корабля. Хлынул сенсор-поток. На вид каюты наложилась ночь. И ночь занималась огнем.
Вырвав контроль у штырей, Лорк развернул «Какаду» и устремил его к узлу света. Корабль бросился вперед.
Камеры-близнецы, сместившись, поймали его в фокус.
— Лорк, что ты делаешь? — крикнула Лала.
— Останови его! — Это труп. — Он тащит нас в звезду!
Лала прыгнула на Лорка, схватила. Они развернулись, зашатались. Каюта и звезда снаружи липли к его глазам двойной экспозицией. Лала поймала петлю кабеля, набросила Лорку на шею, закрутила, стала душить. Кабельная оболочка жевала горло. Лорк вцепился одной рукой в ее спину, другую вдавил ей в лицо. Она закряхтела, голова запрокинулась (рука давила в средоточие света). Ее волосы соскользнули, открепились; парик упал с опаленного черепа. В медико она вернула себе только здоровье. Косметическая пластикожа, восстановившая лицо, расползлась под пальцами. Эластичная пленка сошла с пятнистой ямчатой щеки. Лорк вдруг резко отдернул руку. Руины ее лица обрушили на него крик сквозь пламя; он оторвал ее руки от шеи, оттолкнул. Лала отпрянула, наступила на накидку, упала. Лорк повернулся, и тут с потолка замахнулся механический кулак.
