— Но я же сам их собирал! — повторял Кликит. — Как они?.. Куда?..
— Возможно, — старуха начала распрямляться, морщась от боли в спине, — твои камешки угодили в ту же дыру, что и твоя сандалия.
Он схватил старухино запястье короткими толстыми пальцами:
— Прошу тебя, пусти меня в хижину, госпожа! Ты дала мне еды. Не позволишь отдохнуть под твоей крышей? Я промок. Позволь обсохнуть и поспать у твоего очага. Я бы съел еще супа. Может быть, у твоих родных завалялся старый плащ без дырок? Прошу тебя, госпожа, пусти меня…
— Нет. — Старуха резко отдернула руку и медленно распрямила спину. — Больше мне нечего тебе дать. Убирайся!
Внутри хижины на столе на чистом куске ткани лежали острые ножички, чтобы резать воспаленные десны, скребки, чтобы счищать зубной камень, напильники — плоские и круглые, — чтобы убирать повреждения с эмали. В округе старуха считалась зубной лекаршей, и, учитывая примитивные времена, весьма искусной. Ножички, скребки и напильники стоили немало, а этот бродяга больше всего на свете походил на воришку, угодившего в переплет, если не на отчаянного головореза.
Она была добрая женщина, но не круглая дура.
— Уходи, — повторила она. — Я не пущу тебя в хижину.
— Если ты позволишь остаться, я смогу вернуться. В храм. Я заберу драгоценности, много драгоценностей, я и с тобой поделюсь. Обещаю!
— Я накормила тебя. — Старуха скрестила руки. — А теперь уходи. Ты оглох?
Кликит поднялся с земли и побрел восвояси — но не как тот, кто получил отказ, отметила про себя старуха, а как тот, кто и не думал ни о чем просить.
Она смотрела, как босоногий коротышка месит грязь на размокшей после дождя дороге. В детстве ее вечно дразнили за высокий рост, и теперь она гадала, не доставалось ли ему от ровесников за низкий. Бедолага. Какой из него головорез?
— До Митры полдня пути, если будешь держаться главной дороги, — сказала она ему вслед. — И не подходи близко к руинам. Это нехорошее место…
Старуха хотела добавить что-то еще. Впрочем, судя по его улыбке и запаху изо рта, который она почувствовала, когда склонилась над плащом, случай такой запущенный, что даже ей не по силам.
С минуту она смотрела ему вслед. Он брел, не оборачиваясь. В роще позади хижины ворон каркнул три раза и взмыл с ветки. Старуха подняла красную миску, вытряхнула остатки похлебки на мокрую траву, перешагнула песок, подсыхающий под солнечными лучами, и вернулась в хижину ждать того, кто первым сегодня постучится к ней в дверь со своей болью.
Собака в рыбачьей сети
(Перевод М. Клеветенко)
После шторма Панос расстелил сети на бетоне, а его младший брат принялся перетаскивать с палубы обледенелые ящики. Закончив, Спиро подошел и ткнул брата в бок. Панос добродушно засопел, как довольный медведь.
— Иа![53] — крикнул он в спину брату, когда тот снова направился к баркасу. — Отведи его за косу. И не забудь на этот раз привязать сети к борту. А я пока починю сухие.
— Нэ[54], — отозвался Спиро, перекрикивая стук бьющихся бортами лодок, и прыгнул на палубу.
Баркас качнулся, отвязанный конец соскользнул с причальной тумбы. Панос уперся пальцами ног в крошащийся край пирса.
В призрачном свете подошли еще два баркаса, разбивая в клочья лениво качающуюся пену. Большая волна обрушилась на камень, и брызги полетели над головой. Панос сощурился, глядя, как зазолотился облачный восток.
Он пошел к середине растянутой сети; сквозь дыры в штанах белели голые колени, капли моря, словно слезы, блестели на лице, алмазами сверкали на свитере и в волосах.
Он сел на корточки и потянул на колени порванную часть сети, растягивая ее пальцами ног. Нож, которым Панос обрезал оборванные нити, был острый словно бритва — целый час он правил лезвие утром, пока дожидался выхода в море. Оранжевой нитью на костяном челноке Панос заново связывал разбегающиеся ячейки.
Когда баркасы причалили к пирсу, он и головы не поднял, лишь челнок быстрей замелькал в его руках. Где-то вдалеке послышались крики, лай; собаки, кружа и прижав нос к земле, бегут сюда, к пристани; плещет вода… пляшет челнок в паутине сети. За спиной заворчал грузовик с обсидиановых копей. Трехчасовое судно сегодня опоздает: штормит. Панос услышал, как зацокали по парапету камешки. Совсем рядом собака…
