— Жги!
Он занес над головой еще одно лезвие.
Лежа на спине, я никак не мог увернуться. И тут…
Искры втянулись в оболочку.
Краем глаза я видел, как Мейбл в окне кабинета метнулась к реостату.
Роджер застыл.
Потом дернулся, заорал, и судорога свела поднятую для броска руку.
Крик оборвался.
По джинсам побежали первые язычки пламени.
Цепочка на ноге стала вишневой, от кожи пошел дым.
Вспыхнуло лезвие в поднятой руке.
В небе взревели птероциклы — ангелы спасались бегством. Я перевернулся на живот, кашляя от ярости, и попытался вползти на отвал (запах горелого мяса…), но меня хватило лишь на половину пути: рука отказала. Я распластался и медленно сползал к кабелю. Рот был полон земли. Я пытался ползти, но все равно съезжал. Наконец мои ноги уперлись в ребристую оболочку.
Я свернулся на кабеле, дрожа, и единственная мысль стучала в мозгу: Мейбл не любит попусту тратить энергию.
VI
Червлень, лазурь, чернь…
(Снизу вверх.)
— Ты точно нормально себя чувствуешь?
Я потрогал повязку под рваным серебром:
— Мейбл, твоя забота прекрасна. Только не перестарайся.
Она глянула в сторону водопада:
— Хочешь проверить Обитель, прежде чем приступим к работе?
Глаза у нее были красными от усталости.
— Да.
— Хорошо. Метла все еще здесь.
Тут как раз с дороги свернул хамелеон. Из кабины высунулся Скотт, одетый по всей форме:
— Я отвез Дэнни в город. Врач осмотрел его глаз. — Он передернул плечами.
— Загони машину и ложись спать.
— На двадцать минут?
— Скорее, на полчаса.
— Лучше, чем ничего. — Скотт почесал в затылке. — Я там слегка побеседовал с Дэнни. Да не пугайся. Он живой.
— Что ты ему сказал?
— Не важно. Главное, что сказал. И он меня услышал.
Скотт хлопнул дверцей, ухмыльнулся за стеклом и поехал к ступице.
Образ жизни.
Мы с Мейбл поднялись на крышу. Здесь Фидесса и Дэнни оставили метлу. Мейбл, немного поколебавшись, вскарабкалась в седло.
— На хамелеоне туда не проехать, — сказал я.
Заурчали турбины, и мы взмыли над деревьями.
Мы дважды облетели горы. Когда показалась Обитель, я прокричал:
— Сила, Мейбл. Как ты ее делегируешь, чтобы другие работали на тебя? Как организуешь ее, чтобы она не обратилась против тебя, порождая хаос?
— Смотри лучше, куда летишь.
Небесная обитель оказалась пуста. Ангелы покинули свои Небеса. Стойка была опрокинута, на ней ни одной метлы. Огни в кузнице погасли. Мы поднялись по металлической лестнице, заваленной битым стеклом и банками из-под пива. У ямы для барбекю я пнул валявшийся в золе лимон.
— Дьяволы захватили Небеса и увидели, что ангелы оттуда бежали.
— Чертовски похоже на то, — пробормотал я.
На верхней террасе Мейбл сказала:
— Поехали обратно на Ядозуба.
— Прикинула, куда ставить розетки?
— Похоже, им всем здесь разонравилось. — Она глянула себе под ноги. — А если тут больше никто не живет, значит кабель сюда тянуть не нужно — по закону. Быть может, Роджер все-таки добился своего: мы проиграли.
— Погоди…
— Сегодня утром я много об этом думала, Блэки.
— Я тоже.
— Так поделись с дамой своими выводами.
— Мы только что убили человека. А при нынешней статистике…
Мейбл откинула седые волосы со лба:
— Это была самозащита. Впрочем, я сомневаюсь, что сегодня я нравлюсь себе так же, как вчера.
— Так ты не станешь тянуть кабель?
— Нет.
— Погоди… Всего лишь потому…
— Нет, не поэтому. Не из-за ангелов. Из-за того, чему они меня научили. Здесь никого больше нет. Я действую по инструкции.
— Хорошо. Давай возвращаться.
Я тоже не особенно хорошо себя чувствовал. Но я понимал: надо уважать того, кто силой заставляет тебя признать его ценности. А в данной ситуации чем меньше соглашаешься, тем больше должен уважать.
Мы полетели вниз с горы.
Я приземлился (довольно неуклюже) ярдах в пятидесяти от горной речки.
— Понравилось?
Мейбл только глубоко вздохнула и слегка улыбнулась:
— Наверное, это просто не мое. Пошли.
Я сощурился:
— Иди одна. Я через пять минут догоню.
Она подняла серебристые брови, словно понимала что-то, чего не понимал я, но снова улыбнулась. И пошла вниз.
На самом деле мне хотелось полетать еще. И хотелось выбросить все из головы: в рубке у меня лежала куча незаполненных бланков. Не бог весть какая дилемма, но я никак не мог сдвинуться с места. Я стоял на берегу и носком ботинка сбрасывал камешки в воду.
