— Это мне уже сказали. — Я старался говорить так же искренне, как и он. — Но есть закон.
Искренность — моя любимая форма агрессии.
Роджер остановился перед окном (не разбитым), сунул руки в задние карманы и стал смотреть на горный поток.
Я сообразил, что это та река, на которой милей ниже стоит Ядозуб.
— Понимаешь, Блэки, я в этом новичок, — сказал он после недолгого молчания. — Всего пару недель как стал архангелом. И взял это дело в свои руки только потому, что считал: у меня получится лучше, чем у чувака, который был до меня. В частности, я считаю, что надо по возможности избегать неприятностей.
— А кто раньше был у вас главным?
— Сэм был архангелом до меня, а Фидесса — главным херувимом. Они тут всем заправляли довольно жестко.
— Сэм?
— Возьми побольше дерьма, сунь в шкуру раза в три пострашней моей — получится Сэм. Это он выбил Дэнни глаз. Когда нам случается добыть пару ящиков выпивки, тут начинается черт-те что. Сэм спустился в кузницу, раскалил в горне конец трубы и начал ею на всех замахиваться. Ему нравилось, как они отпрыгивают и орут. Вот какое он был дерьмо. А Дэнни вообще не любит, когда балуются с его инструментом. Сэм с трубой погнался за Питт, Дэнни на него бросился. А Сэм возьми и ткни раскаленной трубой ему в лицо. — Роджер сжал кулаки. — Когда я это увидел, сразу понял: надо что-то делать. Пару недель назад у меня с ним была разборка. — Он рассмеялся и опустил руки. — И произошла на небе война в тот день![27]
— Как это было?
Он смотрел на воду.
— Видел верхнюю террасу? Я сбросил его оттуда на следующую. Потом спустился и скинул на нижнюю. — Он указал в окно. — Потом снова спустился и швырнул его в реку. Он некоторое время тут ошивался, пока я не сказал ребятам взять пару факелов и отогнать его за камни, чтоб я его больше не видел. — Роджер, держа руки за спиной, покрутил перстень на пальце. — Больше я его не вижу. Может, он в аду… или в Хайнсвиле.
— А Фидессу… это устроило?
— Да. — Он вытащил руки из-за спины. Солнце заиграло на неровностях перстня. — Вряд ли я бы решился, будь она против. Крутая женщина.
— Шлепнул короля и взял королеву?
— Да нет, сначала я взял Фидессу. Потом пришлось… шлепнуть короля. Такие здесь порядки.
— Роджер!
Он не смотрел на меня.
— Послушай, Роджер, там у наковальни парень, которому срочно нужен врач. Ты сам сказал, что он в основном зарабатывает вам на хлеб. А ты ничего не делаешь. Чего ради это все?
— Сэм говорил, наша цель — прожить столько, чтобы показать этим ублюдкам, как мы круты. А я говорю, что мы стараемся просто жить.
— Что, если инфекция в глазу пойдет дальше? Я не развожу мораль, я спрашиваю: действительно ли ты делаешь что хочешь?
Он играл перстнем на пальце. Я продолжал:
— Ты отомстил за Дэнни, получил в награду прекрасную даму… Так что насчет инфекции?
Роджер повернулся ко мне; шрам на щеке дергался, лоб прорезали гневные морщины.
— Ты правда думаешь, мы не пытались его лечить? Мы возили его в Хайнсвиль, в Кингстон, снова в Хайнсвиль и, наконец, в Эджвер. Таскали вопящего от боли придурка всю ночь. — Он ткнул пальцем в сторону кузницы. — Дэнни вырос в приюте. Если приволочь его в город, он пугается и старается убежать. Мы не смогли отвести его к врачу.
— Он не убежал отсюда, когда ему выжгли глаз.
— Он здесь живет. Здесь у него есть место, чтобы делать то немногое, что у него хорошо получается. Здесь у него женщина. Здесь он всегда сыт, вокруг него люди, которые о нем заботятся. А с Сэмом… думаю, Дэнни даже не понял, что к чему. Допустим, ты идешь по лесу, на тебя падает дерево и ломает тебе ногу. Ты не бежишь из леса. Дэнни не понимал, что был в Обители важнее, чем Сэм с его командирскими замашками и угрозами сделать из тебя отбивную, если косо на него посмотришь. Потому-то Сэм и ткнул его трубой. Но попробуй объясни это самому Дэнни! — Он указал в сторону кузницы. — А мне объяснять не нужно.
Когда он взмахнул рукой, солнечный луч вспыхнул на перстне. Роджер снова покрутил его на пальце.
— Дэнни делал эту штуку для Сэма. А я снял ее у Сэма с пальца на нижней террасе.
— И все-таки я хочу знать, что будет с Дэнни.
