— Вас тут двадцать с лишним человек, и вы говорите, что люди здесь живут лет сорок. Как вы готовите еду? Как обогреваетесь зимой? А если кому-нибудь срочно понадобится медицинская помощь? Забудьте про закон. Это делается не для нас, а для вас.
— Пошел ты… — прошипела Фидесса и повернулась, чтобы уйти; Роджер взял ее за плечо и потянул обратно.
— Мне не важно, как вы тут живете, — сказал я, поскольку хотя бы Роджер меня слушал. — Но ведь зима на пороге! Ваши метлы летают на жидком топливе. Вы могли бы переделать их в аккумуляторные и подзаряжать прямо здесь. Это в три раза дешевле.
— Полный бак дает на сто пятьдесят миль больше аккумулятора.
Фидесса зло глянула на меня и стала спускаться по ступенькам. Похоже, Роджеру тоже надоело: он пошел следом. Я двинулся за ними.
В нижнем помещении полыхал огонь.
С потолков свисали цепи и блоки. В двух выкопанных в полу ямах горел огонь, покрывая копотью потолок. В лицо мне пахнуло жаром, я скоро вспотел.
Я огляделся, пытаясь понять, как же они тут готовят.
— Это кузница. — Роджер взял молоток и постучал по прислоненному к стене листу гофрированного железа. — Эй, Денни, где ты там?
Босой, весь в саже и лоснящийся от пота. Работа с мехами и молотами так накачала его мышцы, что каждая выступала отдельно. Помыть его да постричь — был бы симпатичный парень лет двадцати? двадцати пяти? Он подошел поближе, потирая кулаком левый глаз. Правый был того серовато-голубого цвета, который у смуглолицых, как он, выглядит ярким, точно взрыв.
— Ты как? — Роджер подмигнул в мою сторону. — Он у нас почти глухой.
Дэнни оторвал кулак от лица и жестом пригласил нас внутрь.
У меня перехватило дыхание.
Вместо глаза в левой глазнице сочилась какой-то дрянью мокрая язва.
Вслед за Дэнни мы прошли между горнов и наковален к верстаку у задней стены. Здесь грудами валялись метательные лезвия разной степени готовности (я тронул свое за поясом). На досках рядом с молоточками, пробойниками и ножами блестели несколько слитков золота, кучка драгоценных камней и три куска серебра. Возле ювелирной наковаленки лежали серьги и пряжка с пустыми гнездами для камней.
— Ты над этим сейчас работаешь? — Роджер взял пряжку грязными пальцами.
Я наклонился, затем перевел взгляд на перстень Роджера и вопросительно поднял брови. (Интересно, почему в присутствии глухих мы либо стараемся обойтись без слов, либо орем?) Роджер кивнул.
— Дэнни многое тут для нас делает. А какой механик! Мы все неплохо разбираемся в двигателях, но до Дэнни нам далеко. Иногда мы сажаем его на метлу и везем в Хайнсвиль подработать.
— Еще один источник дохода?
— Верно.
Тут между огнями прошла Питт. В руке она держала полбуханки свежего хлеба.
— Эй, Дэнни! — закричала она, чтоб глухой ее услышал. — Я тебе принесла… — Она увидела нас и замолчала.
Дэнни поднял голову, улыбнулся, одной рукой обнял девушку за плечи, другой взял хлеб и вгрызся в него зубами.
Лицо Питт, как зеркало, отразило его улыбку. Страх в ее глазах исчез, когда она смотрела, как он хрустит коркой. В эти мгновения она казалась почти хорошенькой.
Я этому порадовался.
По-прежнему обнимая Питт, Дэнни повернулся к верстаку, порылся в куче колец, выбрал для нее какое поменьше. Она потянулась вперед, и золото блеснуло в ее ладони. Улыбка блуждала по ее лицу, словно отсветы пламени. (На поясе позвякивали метательные лезвия.) У Дэнни было блаженное выражение человека, который сумел кого-то осчастливить.
— Они что, уже всю первую партию из печи вытащили? — Фидесса глянула на хлеб, сердито цыкнула зубом, резко повернулась и ушла.
— Скажи, — спросил я Питт, — тебе здесь нравится?
Она положила кольцо, глянула на меня, и на ее лице снова мелькнул страх.
Дэнни, вероятно, не слышал моих слов, но увидел перемену в лице Питт. Переводя взгляд с меня на нее, он медленно наливался злостью.
— Пошли. — Роджер двинул меня кулаком в плечо. — Не будем мешать маленьким. Идем.
Я, вообще-то, не привык к такому обращению и раскрыл было рот, но вовремя сообразил, что Роджер со всеми так разговаривает. Мы вышли.
— Знаешь что, — сказал Роджер, внимательно глядя себе под ноги, — я хочу тебе кое-что объяснить. — Мы миновали огни. — Не нужна нам никакая энергия.
