«указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловеческой, всесоединяющей» (не стошнило?) — Ф. М. Достоевский; и «Иностранцы — засранцы» — И. В. Сталин. Про первую мысль Европа вообще не узнала, поэтому и не удивилась, второй мысли «иностранцы» тоже не удивились, так как уже хорошо знали, что этот гад выделывает со своим собственным народом.
Однако ведь дважды сказано в Священном Писании «пёс возвращается на блевотину свою» (Соломон и Апостол Петр). Из этого неделикатного замечания следует простая мораль: во-первых, что псом быть не надо; во-вторых, уж раз так оно вышло — следить нужно за правильным духовным и культурным питанием.
Отчего же «нехорошее возвращение» так упорно у нас происходит?
Век 18-й считал главной своей задачей активную учебу в общечеловеческой школе, по возможности быстрый переход в старшие западноевропейские классы. Началось с Петра I, закончилось Екатериной II, но и в двадцатилетний период Елизаветы осуществлялось широкое привлечение иностранных специалистов в различные сферы государственной и научно-культурной жизни. Кроме дурашливой бездельницы Анны и очень коротких времен Екатерины I, Петра III и Павла I, Россия имела умных и сильных правителей, которые не стеснялись учиться сами и не видели ничего унизительного, чтобы получать опыт и знания от других.
Вот здесь уже начинает просматриваться корень русской проблемы, а именно — масштаб и качество управляющей личности.
Продолжим в этом направлении, только уже приходится, что называется «на понижение»: хорошо образованный, но неуверенный в себе и ни в чем Александр I, живший в не покидавшей его тягости греха от убийства собственного отца; не очень хорошо образованный Николай I, вынесший крайне жестокое детское воспитание и решивший, что жестокость и должна быть основой государственного правления; его сын Александр II (реформатор) — умный, образованный, не злой, слабовольный, автор замечательно точных и совершенно флегматных высказываний-приговоров: «Россией управлять не сложно, но совершенно бесполезно», «Все страны живут по законам, а Россия по пословицам и поговоркам»; Александр III: к престолу подготовлен не был, императором стал из-за внезапной смерти старшего брата престолонаследника Николая (очень талантливого), добродушен, миролюбив, рано начал пить и впадать в пофигизм; Николай II — самая большая беда России: «слабосильный диктатор» по определению его воспитателя П. Н. Дурново, что расшифровывается — человек, цепляющийся за абсолютную власть, но не умеющий ее эффективно использовать; не умел даже для собственного спасения, даже для спасения детей, не подумав о них в момент отречения, но которых (а заодно и страну), объявив переход к полному конституционному правлению через Учредительное собрание, можно было спасти.
Сразу соглашусь, сделанные характеристики крайне поверхностны.
Но всё же они несут в себе главное: масштаб личностей правителей 19-го начала 20-го века был ничтожно мал сравнительно с задачами развития России, объективно — по историческому возрасту и, соответственно, опыту — сильно отстававшей от Европы и переехавшей ее части в Америку.
Двадцатый век не изменил уходящую вниз траекторию, он даже придал отрицательной динамике ускорение. О русофобе, кровавом палаче Ленине (масштаб — да! но с отвратительным качеством) было достаточно сказано в предыдущих новеллах, о десятках миллионов замученных Сталиным не знают только дети и знать не хотят, к сожалению многие, мозги которых позволяют сочетать этот факт с утверждением «при нем был порядок». Тут снова синдром генетического раба: раб, не пострадавший в очередной мясорубке, очень радуется и в той или иной мере объясняет это добротою к себе хозяина, а кроме того любой человек не любит тревоги совести — так стало быть: чем-то сами они виноваты, те, попавшие в мясорубку. Но это психология рабов субпассионарных, не мнящих себе другого счастья, кроме увертывания от невзгод. Однако мы помним, что существуют и пассионарные — целенаправленные на статус «привилегированный раб». Их активизация находится в прямой связи с тотальностью, жесткостью диктатуры: чем выше этот градус, тем подвижнее становятся негодяи, скрывающиеся при более либеральных обстоятельствах под маской «я как и все». И в ретроспекции нетрудно обнаружить: при Александре I пассионарной мрази было немного; при Николае I гораздо больше; при Александре II совсем немного и более-менее — при Александре III; при Николае II снова много; при Ленине — уже изобилие; при Сталине — переизбыток, требовавший регулярных сокращений методом внутренних чисток. При следующих генсеках — изрядно, но в строгом соответствии с «температурой»; и вот деталь: при раннем Хрущеве (оттепель) привилегированные рабы затихли и поубавились, но стоило тому через несколько лет, охамев от всевластия, начать третировать неконформистскую интеллигенцию, — повылезали из всех щелей и устремились к престолу, организуясь в погромные сотни; они же, после внутрипартийного антихрущевского заговора, через месяц-два говорили: «Дурак! Хорошо, что, наконец, от него избавились».
