Виктор списался по поводу этого письма с Андроповым и направил ответ в Германию 26 декабря 1900 года (8 января 1901 года по новому стилю).
Он сообщил, что Андропов, а тем более он сам, уже не считают себя членами группы «Рабочее знамя», эту группу надо признать умершей, хотя от ее имени и продолжает действовать М. Лурье. Но с этим Лурье лучше не иметь никакого дела.
«Я с большим нетерпением жду, во-первых, приезда к Вам Вашего друга, а во-вторых, первого номера.
Моя жизнь здесь становится интереснее, так как я стал немного понимать по-английски. Но до сих пор я не могу свыкнуться со здешней резкостью контраста между беднотой и богачами: я нигде больше не видел чего-либо подобного. Стоит только выйти на улицу, чтобы натолкнуться на тот или другой вид нищеты. С другой стороны, все еще не свыкнешься с мыслью, что в Англии нет социалистов; митинги здешних социалистов тоже далеко не такие, как я ожидал встретить.
Теперь я начинаю усиленно хлопотать о месте и, может быть, скоро уеду на север Англии, так как здесь красильных фабрик нет. Крепко жму руку. Желаю всего лучшего; если Алексей приехал, поклон ему».
Пребывание в Лондоне заканчивалось. Виктор собирался поехать на время в Манчестер. Надо было подумать о заработке, кое-что перенять у передовых английских красильщиков. Он еще не представлял, как сложится его жизнь профессионального революционера, и лелеял мысль, что будет выполнять поручения «Искры», работая мастером на крупной текстильный фабрике в Питере, в Москве или в Иваново-Вознесенске.
Теперь он ждал лишь выхода первого номера «Искры» да собирал те английские газеты для Владимира Ильича, где подробно освещалось убийство министра народного просвещения Боголепова студентом Карповичем. Даже четыре строчки студенческой песни были отправлены в Германию:
Радуйтесь, честные правды поборники,
Близок желанный конец.
Дрогнуло царство жандармов и дворников,
Умер великий подлец!
В краткие часы досуга он продолжал ходить в Британский музей или сиживал у Таров, у Теплова. А однажды попал на похороны королевы Виктории.
Шестьдесят четыре года правила Великобританией эта жестокая дама — императрица Индии и верная служанка английского империализма.
«В субботу ходил на похороны королевы, — писал он Андропову. — Толпа вела себя так же, как и в день приезда волонтеров, ничего «похоронного» в настроении не было. Разница между «khaky day» и «funeral day» только в том, что не было павлиньих перьев и поцелуев, все остальное было. Например, я видел, как толпа аплодировала… омнибусам, наполненным той же толпой.
Я не видел ни одной плачущей фигуры. Поэтому не верьте «Daily News», что в день похорон королевы можно было видеть страшную печаль нации».
24 января 1901 года из Мюнхена пришло еще одно письмо: «Дорогой товарищ!
Получил Ваше письмо насчет паспортов, написал своему приятелю (здешнему), от которого я мог бы ждать помощи в этом отношении, и теперь жду ответа. Думаю, что иностранный паспорт (для въезда в Россию) удастся достать (болгарский или немецкий), относительно же русского паспорта или хотя бы только бланка, т. е. паспортной книжки чистой не надеюсь. Конечно, м[ожет] б[ыть], что и это удастся, но я бы Вам советовал принять тотчас же меры к тому, чтобы добыть иностранный паспорт, — а то рискуете остаться без всякого. Русский же паспорт, если удастся достать, то скорее в России…
У нас все дело теперь за перевозкой, которая ест массу денег вследствие новизны дела. Поэтому не могу Вам дать определенного ответа насчет денежной помощи на фабрикацию паспортов, пока не определится, сколько именно нужно на это денег и насколько велики шансы, что остальное все (кроме денег) необходимое для этого имеется. Алексей выдал еще весной (sic!) деньги одной влиятельной организации на покупку (обещанных ими) чистых паспортных книжек, но пока ничего не получил.
Согласились-ли бы Вы взять на себя в ближайшем будущем постоянную функцию по перевозке — т. е. жить около границы, ездить, сноситься с контрабандистами и пр? Знаете-ли Вы немецкий язык и вообще какой-ниб[удь] кроме русского?
