— Дома и стены помогают?
— Вот-вот.
Я задумался. Получается, мне сейчас капают бонусы к регенерации всех расходных умений и характеристик?
Я быстро заглянул в профиль: так и есть, везде заполнено до предела, а рядом с максимально возможным значением, в скобочках, зеленые маркеры (+СВ) и двойной множитель баффа.
Ясно. Значит я, будучи на святых землях, буду испытывать регулярные штрафы? Тогда, по логике, нужно выставлять Столпы власти, как колышки-отметки твоей территории? Но что мешает врагам отыскивать их и ломать? Похоже, ничего. А значит, все здесь максимально заточено под групповой отыгрыш?
Подумал, вроде бы все сходится. Только вновь поймал себя на том, что слова «отыгрыш», «игра» и «виртуальность» как-то царапают. Понятное дело, что не может быть эта реальность ничем иным, но все равно… привык, что виртуальность — это что-то корявое, от чего тошнит через пять минут игры, и уже тем более нет столь достоверной гаммы ощущений.
Мы вышли на тракт, я не переставал оглядываться. Вдоль дороги, словно чучела на огородах, выставлены шесты со скелетами, где каждая косточка тщательно привязана. Были и людские скелеты, и гномьи, если я правильно распознал их широкую кость, и чьи-то незнакомые.
«Тоже для дебаффов к духу и стойкости? — догадался я. — Каждая деталь продумана максимально, все вокруг должно играть тебе на пользу и во вред врагу…»
— Скажи, — позвал я, — а люди сюда часто наведываются?
Калхун поскреб в затылке.
— Бывает, конечно. Особенно, когда мы чего-нибудь особенное на меже или их землях вытворим, так обязательно приходят мстить. А то и героев сверху присылают: магов, паладинов всяких. Не нравится им, что мы каторжников притесняем, но, честно говоря, серьезных стычек давно не было, а обычные рейды людей редко к Обители подбираются, не доживают, хе-хе…
Я поймал себя на том, что криво ухмыляюсь в тон Калхуну.
Это еще что? Так меня выбесили Ловцы и стражники Рудника, что теперь готов пойти в атаку на людей? Или просто мизантропские нотки? Хотя, какая нафиг разница? Оттого и называются подобные сборища — ролевыми играми, что быстро осознаешь порядок вещей и себя в любом статусе.
Между тем Калхун продолжал:
— Ну да люди сюда особо все-таки не суются, все же каторжане — это народ особенный, им и так тяжко живется. А вот проблем вполне могут доставить другие. Орки иногда приходят, троллей часто видим, кобольды, сволочи, опять на ближней меже лютуют, да троглодитское племя никак извести под корень не получается. Короче, нам новая душа и крепкий меч не помешают. Работы всем хватит, а уж боги, что Светлые, что Темные, Старые или Новые, Медные или Красные… они все до крови жадные. До чужой, что характерно. Короче, воевать придется.
В этом я не сомневался нисколько…
4
Дорога заняла не больше пяти минут.
Вначале шли в горку, тракт вилюжил, позже спадая с высокого холма в низину. И, когда мы оказались перед спуском, мне открылась впечатляющая картина.
Это был целый мир! Внизу раскинулась огромная долина!
Я машинально вскинул взгляд, готовый увидеть небо, столь велико оказалось пространство. Ну не может быть под горой таких пустот, то лишь в «Затерянном мире», «Земле Санникова» или «Плутонии» такое описывали. Но… факты говорили сами за себя.
Навскидку долина вдоль тянулась километров на пять-шесть! И в ширину еще на три минимум. Зелени негде не было, не считая странного вида черных кустов, будто засохших, желтого мха вместо травы, и миллионов грибов.
Кое-где топорщились обломки упавших с невидимого во тьме потолка этой «пещеры» сталактиты, огромные камни, размером с астероид. Кажется, далеко справа были какие-то развалины, будто античный храм. Рядом с ним шумела подземная река. Флегматично пожирая мох, там паслись непонятные твари, похожие на великанскую тлю.
А в центре долины…
Каменный город! Настоящий каменный город! Стены из черного камня, высотою в десяток метров, на них зубцы и помосты, горят в больших медных чашах здоровенные зеленые костры.
За стенами видны разнообразные, готичного вида постройки немного абсурдной архитектуры, будто одним из дизайнеров выступал Тим Бертон. Тонкие башни, пузатые храмы, площади с серыми навесами рынков, тесно жмущиеся облезлыми боками друг к дружке лачуги и величественные дворцы.
