Мой друг и брат погиб, а черноволосая женщина-ведьма исчезла, словно ее никогда и не было. Исчезла с обидным язвительным хохотом: назвала дураком, и — «юрк!» в лесную чащу, только взметнулась желто-зеленая юбка, да мелькнули оленьи копыта под ней. Но мне никто не поверит, что видел дриаду. Так что лучше прослыть убийцей, чем убийцей-лжецом…
— Изгнание, — рычит вождь. И тут же шепчет с ненавистью: — Будь ты проклят, Дарк…
…Поросшие пышной зеленью горные склоны удаляются. Я ухожу, чтобы больше никогда в жизни не увидеть своих родителей, сородичей и отчий дом.
Путь мой был долог. Ушла весна, минуло лето. Я прошел два или три королевства, пока не оказался на краю этой страны. И в одном из местных трактиров проклятье отца Грепа, наконец, настигло меня.
Пришелец, — а пришельца из дальних земель во мне легко угадать, — всегда вызывает повышенное внимание у лихого люда. Подговорив разносчицу в трактире, разбойники подсыпают мне в пиво дурман-травы.
…Я прихожу в себя уже ночью, на тракте. Я полностью голый, грабители не побрезговали даже портками, и, конечно, нет и следа кошеля, заплечного мешка и простенького меча, который удалось купить на скудные сбережения (ведь фамильный клинок, конечно, пришлось оставить дома — негоже изгнаннику носить такое оружие).
Валяюсь в грязи под дождем, пытаюсь встать, и вдруг ночь прорезает ослепительно белый шар Ловцов, я слышу приближающийся лай собак…
* * *
Бог ты мой!
Видения пропали, а я все лежу, забыв про возможность дышать!
Что это было?!
Так ярко, так… чувственно и живо! Все словно происходило со мною в действительности!
Но… будто и вправду ведьмы постарались! Лица! Что это были за лица!
Черноволосая красавица, дриада, ведьма из-под Каменных холмов, рассорившая меня с другом, — она один в один Аня! Ошибки быть не может, это действительно Аня, моя девушка из того, настоящего мира!
Отличия есть, но они минимальны. Цвет волос другой, Анька блондинка, да и смеяться так восхитительно не могла, нет в ней столько природной женственности, но… это был ее образ!
А отец Грепа? Вождь горного племени, который изгнал и наложил проклятье — это же отец спасенной мною девочки Вари!
Невероятно… просто невероятно!
[ваша история сформирована, Дарк]
[вы — горец-изгнанник, человек без прав и прошлого, позор своего Рода]
[ваш уровень развития: низший]
[ваше влияние и лидерство: 0]
[умения не развиты; специализаций нет; профессией не обладаете]
[наличность: 0; кредитоспособность: 0; вещей, экипировки и оружия нет]
[харизма: начального уровня, не развита]
[на вас оказывает влияние: квест «Проклятье отца, потерявшего сына»]
[справка*: действие квестового дебаффа случайно-хаотическое; срабатывание и урон — случайные]
[справка**: этот квест имеет статусы «Эпический», «Уникальный»; подсказок, как снять проклятие, нет; дополнительных сведений — нет]
Обалдеть…
2
Обдумать ситуацию более детально не вышло.
В самой обстановке вдруг что-то изменилось, возникло напряжение и что-то такое, отчего сердце забилось тревожней. Я ощутил, как фургон пошел медленней, послышались голоса, и тон переговоров теперь нельзя было назвать спокойным.
А потом раздался крик возницы:
— Вижу Рудник!..
ГЛАВА 2. Невольничий рынок
1
Снаружи царила суета. Кто-то на кого-то орал, другой оправдывался, третий радостно что-то доказывал.
Дважды слышал, как мимо промчались всадники, их провожали ругательствами, дескать, совсем не смотрят, куда прут. Вдруг зашлись лаем псы, у меня мурашки пошли по спине, когда вспомнил их клыкастые раскаленные пасти. В ответ кто-то заверещал, принялся умолять. Ему презрительно скомандовали: «беги!»
— Ну, Бертран, сколько поставишь? — послышался веселый голос.
— На этого червяка?! — возмутился второй. — И гроша не дам — трави так!
— Ох ты и скряга… Ладно. Митус, спускай собак!
Сердце екнуло и застыло, когда я понял, что именно там происходит!
Песий лай взвился на октаву, потом стал удаляться. В нем отчетливо слышался свирепый восторг и голод.
Чем все закончилось — не узнал. Воображение довольно живо обрисовало далекий жалобный крик, но не уверен, действительно ли его слыхал. Во-первых, шума снаружи прибавилось; а во-вторых, полог фургона откинулся, и ко мне сунулся Дик. Глаза его блестели, в расширенных зрачках плескалось радостное безумие.
