Один такой подбежал суетливо к фургону, гаркнул:
— Кто такие?
Дик ответил:
— Ловцы Маркуса!
— Не слышал… кого привезли? Людей? Сколько их у вас?
— Пятеро мужчин. Все ублюдки без Знака.
— Другие к нам не попадают, — отмахнулся стражник. Затем указал: — Ведите туда. Запишитесь у писаря, а ублюдков отдайте на осмотр, если…
— Знаем, доблестный воин. Не первый раз подобный мусор привозим. Поможешь хорошим людям? — Из рук Ловца к стражнику перекочевала монета. — Ждать не хотим, устали, как черти!
Стражник оглянулся, монету мгновенно сунул за ремень. Махнул рукой.
— За мной.
И вновь меня потащили, теперь я старался не отставать, запястья только-только прекратили кровить. Шел, а у самого лихорадочно работали мозги.
Что это за Знак такой, который вот уже второй раз упомянул Ловец? И почему люди без такого Знака становятся ублюдками? В конце концов, что ждет меня здесь, и как я смогу развиваться, или, хотя бы, вырваться из плена?! Меня уже натурально тошнит от всего этого цирка! Хочу одного: отоспаться, поесть, и воды… воды побольше! В глотке один песок и…
— Отпустите меня, сукины дети! Пусти, урод!
Я оглянулся. Желая поглазеть на бесплатное развлечение, мои конвоиры тоже замедлили шаг.
— Пусти, мразь! Пусти!!!
Метрах в десяти от нас бьется на длинном поводке девчонка, лет двадцати. Одета в грязные лохмотья, босая, простоволосая, ее каштановые кудри сейчас слиплись от грязи. Видно, что она измучена, но в глазах сверкал гнев.
Ее конвоир захохотал, рванул поводок. Девчонка захрипела, рухнула в пыль. Выпятив зад, попыталась подняться, демонстрируя строптивый норов. Парочка Ловцов из толпы не упустили случая, звонко шлепнули девчонку по попе, чем вызвали новый взрыв хохота.
— Руки прочь! — весело заорал ее «хозяин». — Мы эту киску обещали довезти в целости и…
— Тварь необразованная! — визгливо перебила девчонка, попыталась угодить плевком в конвоира. Не попала, тогда прошипела: — Гопник тупорылый! Выродок, да я…
Меня будто из ледяного душа окатило!
Это речь не местных! Я не эксперт, но говор Ловцов не включает московского акцента и типично русскоязычного жаргона!
Боги, да она же…
— Эй!!! — заорал я так, что даже озверевшие от жары псы перестали лаять. — Ты откуда?!
Девчонка покосилась дико.
— Откуда ты?! — повторил я, срывая голос. — Москва?! Питер?! Саратов?!.
У девчонки челюсть отвисла, а глаза стали большими-большими.
В спину рубануло так, что позвонки хрустнули. Я рухнул на колени, ловя ртом воздух. Ловец склонился ко мне, обдавая вонью гниющих зубов, прорычал:
— Закрой пасть, ублюдок, иначе…
И тут девчонка, наконец, опомнилась.
— Москва! Москва, слышишь! Я — Рита! Я…
От хлесткой пощечины она рухнула навзничь, ее конвоир схватился за дубинку.
— Стой! — взвыл я от бессилия. — Сука!!! Не тронь ее, паскуда…
Однако сцена перестала быть интересной для зевак. Рывком меня оттащили, по ребрам ударило, вышибая из легких воздух. Я задохнулся от боли, перед глазами всколыхнулось багровое.
Краешком уплывающего сознания я слышал удаляющийся девичий крик, полный отчаяния:
— Меня зовут Рита! Рита! Откуда ты?!! Где ты…
И темнота…
3
Отлеживаться не дали. И хотя я почти висел на руках конвоиров, Ловцы все же старались привести меня в чувство.
— Открой глаза, тварь! Ты нам нужен живым! Продержись еще хотя бы пару минут, а потом дохни на здоровье!
В одном я был с ними солидарен — держаться! Надо держаться! Дохнуть мне нельзя, дохнуть это просто фу-фу-фу!
Злость на окружающее безумие и жестокость помогла, сознание немного прочистилось. И как раз вовремя.
Я оказался рядом с палаткой, в которой сидел скучающий дедок. На его лице было написано отвращение ко всему вокруг и ко мне в частности.
— Ты понимаешь меня? — спросил он, даже не глядя в мою сторону.
Дедок опирался локтями на небольшой столик, держал в руке перо.
— Понимаю.
— Как тебя зовут?
— Иль… гм… Дарк.
— Ты уверен?
Что за тупой вопрос?..
А! Стоп! Регистрация?!
Не слишком ли поздно?! Черт, меня тут почти сутки убивали, и вот, наконец, решили зарегить в системе? Или, дьявол их побери, как тут все называется?
— Уверен. Дарк.
— Есть профессия?
— Нет.
— Специализация? Особые навыки?
