– Это ты называешь «стать человеком», Ка-Щи?
– Да, князь.
– И почему ты решил, что мой дом – то самое место, где ты станешь человеком? А моя дочь – та женщина, с помощью которой ты станешь человеком?
– Потому что твоя дочь любит меня.
– Она еще не знает настоящего тебя, Ка-Щи. Она не знает, что ты дважды вернулся из страны мертвых.
– Мне кажется, она будет только рада узнать, что я вернулся.
– Но будут ли рады другие мои подданные? Будут ли рады мои братья, будут ли рады мои воины, что их князь породнился с таким… С таким, как ты, Ка-Щи. Не проклянут ли они меня? Не подымут ли они бунт? Видишь, сколько вопросов, сколько опасностей, и только ради того, чтобы дать тебе, вернувшийся из мертвых, семью и дом? Не много ли ты просишь? И почему вообще я должен исполнять твои просьбы?
– Попробуй убить меня еще раз, но, как я уже сказал, это просто докажет твою глупость. Потому что я снова вернусь.
– Я велю сжечь твой труп и развеять пепел по воздуху, может быть, это займет тебя на некоторое время.
– Ненадолго, князь.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и князь решил, что, кто бы ни был перед ним, демон или человек, упрямством они не превосходят друг друга. Дочь князя рыдала в своей комнате уже третий день, отказывалась от еды и царапала себе лицо. Честно говоря, после всей этой истории с неудачным побегом шансы на ее выгодное замужество теперь были ничтожны.
Князь вздохнул.
– Мы могли бы жить в удалении, – откликнулся на этот вздох Ка-Щи. – Мы бы могли уехать…
– Не слишком далеко, – сказал князь. – Я все-таки хочу знать, как живет моя дочь. Моя глупая дочь.
Ка-Щи понимающе кивнул.
– Ваши дети не смогут быть моими наследниками, – продолжил князь.
И на это согласился Ка-Щи.
– Родных у тебя нет. Но, может быть, ты богат? Я не могу отдать дочь в жену безродному бедняку.
– Я никогда не старался стать богатым, – ответил Ка-Щи. – Не видел в этом смысла. Теперь смысл появился, так что просто назови сумму.
– Я подумаю, – сказал князь. – И еще одно.
– Да, князь.
– Раз уж ты так легко возвращаешься из страны мертвых… Не мог бы ты оказать мне одну услугу?
– Вернуть в этот мир кого-то из близких тебе людей? Боюсь, что это невозможно, князь. На самом деле…
– Нет, я о другом. Не мог бы ты забрать в страну мертвых кое-кого из моих врагов? Мой злейший враг, эмир Хартуна, окружил себя сотней телохранителей. Нельзя до него добраться, не пожертвовав своей жизнью. Но ведь для тебя, Ка-Щи, это не проблема?
– Если это нужно для семьи.
– Так будем же считать это твоим свадебным подарком.
Князь сказал это и увидел странную картину: губы Ка-Щи сначала скривились в гримасе, а потом, как будто с трудом вспоминая давно забытую дорогу, они медленно сложились в осторожную улыбку, которая сделала Ка-Щи чрезвычайно похожим на человека.
3
Рассказывают, что после этой беседы великодушный князь Рустум позволил чужестранцу, называвшему себя Ка-Щи, увидеться с княжной Джаншат, и чрезвычайно рада была Джаншат этой встрече, и держала Ка-Щи за руку, и говорила ему различные нежные слова, нисколько не смущаясь присутствием рабынь и старших женщин. И увидел князь Рустум, что печаль покинула сердце его дочери, что высохли слезы на ее щеках, а в глазах поселилась радость; и сказал он тогда себе, что поступил правильно, когда не стал убивать Ка-Щи в третий раз. Ибо князь Рустум любил свою младшую дочь превыше всего на земле, хотя и не позволял постороннему глазу замечать эту любовь, потому что был он в первую очередь князь и воин, а уже потом отец.
И поскольку Рустум не хотел более видеть, как его любимая дочь, княжна Джаншат, горько плачет и царапает в отчаянии свои белые как мел щеки, он не сказал ей про свой уговор с Ка-Щи относительно эмира Хартуна. Он лишь сказал, что Ка-Щи должен ненадолго отлучиться и уладить кое-какие дела, чтобы потом со спокойной душой предаться семейной жизни. И когда Ка-Щи оседлал коня и уехал из крепости князя Рустума, Джаншат загрустила, но не было тяжести в ее сердце, не было отчаяния в ее мыслях, ибо верила она, что разлука их быстротечна.
Рассказывают, что в то время эмир Хартуна собрался в путь, дабы навестить дружественного правителя в Заречных землях. И сопровождали эмира Хартуна три тысячи воинов на конях и на боевых слонах, а также дюжина наложниц, барабанщики, флейтисты, советники
