— Не хотите ли еще немного ликера или пирожных? — обратилась Виола к гостям, чтобы как-то разрядить обстановку.
Все тут же завели разговор о наступающих праздниках, о балах в Париже, о напитках и цветах. Виоле хотелось плакать.
Поздно ночью девушка сидела в своей комнате, рассматривая книгу, которую ей преподнесли сегодня вечером. Ей очень хотелось сделать какой-нибудь отличный подарок Бертье, но как это сделать, если вечер подарков уже закончился.
Затем Виола разделась и легла в постель, но долго неподвижно лежала без сна. Неожиданно она ощутила в темноте его присутствие. Не было ни звука, ни движения, которое она могла бы уловить. Но ей очень хотелось думать, что он здесь.
— Мсье Бертье, — она села в постели.
Никакого ответа.
Было странно разговаривать в пустой комнате, но она продолжила:
— Надеюсь, что вы не очень разочарованы поступком княжны Элины.
Ответа вновь не последовало. Она взбила подушки и вновь улеглась. Комната была погружена в полную тишину и темноту.
— Я бы очень хотела вам подарить золотых рыбок, — оказалось весьма приятно разговаривать с темнотой, представив, что он здесь. Говорить то, что она никогда не осмелилась бы сказать. — Я не думаю, что княжна когда-либо дарила вам золотых рыбок с длинными хвостами. Они очень милые. Мне хотелось бы увидеть вашу улыбку при взгляде на них.
Виола подобрала ноги и обхватила их руками, строя в мыслях воздушные замки.
— Мне хочется иметь свой сад с прудом, в котором водятся золотые рыбки с хвостами, точно нежнейший шелк… И уютный дом, наполненный воздухом и солнцем… Вы когда-нибудь мечтали о таком, мсье Бертье? Интересно, о чем думают мужчины? — она минуту молчала, затем продолжила: — О политике, я полагаю. Очень скучно быть мужчиной.
Она уставилась в темноту. Мужчины окутаны тайной. Они угрожающие и успокаивающие, уклончивые и прямолинейные, полные странных страстей и неожиданностей.
— Мсье Бертье… — прошептала она, не решаясь даже в одиночестве произнести эти слова вслух. — Почему вы ласкали меня? Почему вы так смотрели на меня?
Она вспомнила, о чем ее предупреждали дамы с Сент-Дени. Но они никогда не встречали такого мужчину, как мсье Бертье… Виола сложила руки и обратилась к воображаемому человеку в темноте:
— Я так хочу, чтобы это повторилось… Чтобы вы снова это сделали…
Она прижала ко рту ладони, потрясенная своей смелостью. Но ее желание было настолько сильным, что она не могла не выразить в словах то, что чувствовала. Беспокойство и страдание готовы были вылиться в слезы. Она не только была глупо влюблена в Бертье, но с тоской ждала его прикосновений…
Виола понимала свое глупое унизительное состояние. В очередной раз она взбила подушки и ощутила, что горячие слезы уже катятся у нее по щекам. Какой же одинокой и тоскливой может оказаться жизнь для утонченной девушки без всякого положения и семьи…
— Я не хочу, чтобы вы страдали.
Прошептав это, Мишель замер, охваченный искушением. Он прекрасно видел в темноте своим внутренним взором. Он мог закрыть глаза, но все равно чувствовал ее слезы. Он не знал, почему она плачет.
«Я хочу…» — сказала она, и твердая земля обрушилась под ним.
Она села, встрепенувшись. Зашуршало постельное белье.
— Мсье Бертье?
Он откинул голову назад. Кто мог подумать, что она почувствует его присутствие. Наверно, из-за того, что он излучал желание. Горел, как факел в ночной комнате…
Она всхлипнула — приглушенный звук выдал попытку удержать слезы.
— Я знаю, что вы здесь.
— Да, — сказал он.
Она слабо вскрикнула, услышав его голос. Он услышал ее частое и нежное дыхание.
Прошла минута. Ничто не двигалось.
— Почему? — это слово повисло в воздухе.
— Я не знаю.
Но он знал.
— О боже! — ее голос слегка дрожал. — Вы давно находитесь здесь? И, конечно, слышали меня… Какое унижение!
Эти слова заставили ее улыбнуться. Ему захотелось протянуть руку и взять в ладонь ее волосы. Но он это не сделал. Ему следовало сдержать черный огонь, который бежал по его венам и сжигал его.
Он почувствовал какое-то движение.
Ноги ее коснулись пола.
— Я должна одеться, если вы желаете продолжить наш разговор.
Она встала. Он почти воочию видел ее распущенные по плечам волосы и чувствовал аромат женского тела. Он не должен был поддаться искушению. Но его воля и действия шли вразрез друг с другом. Он стоял, словно вкопанный, и позволил, чтобы она в темноте наткнулась на него.
