Странные бывают специальности на земле.
После того, как “теща Европы” умудрилась, напр., не только выдать замуж одну из своих дочерей за сына королевы Виктории, принца Уэльского, в будущем короля Англии, но даже и сына “пристроить на хорошую должность”, сделав его греческим королем, а, кстати уж, и внука женить на сестре германского императора, - удивляться ли, что эта всеевропейская теща не могла пройти мимо и не заметить двора всероссийского императора?
Среди многочисленных детей своих королеве датской отыскать невесту было нетрудно. Принцесса Дагмара только этого и ждала. Задержка была за женихом.
С течением времени наладилось и это. При том опыте, какой был у датской королевы, при тех связях, какими она обладала после того, как пристроила старших дочерей и сыновей, а также и внуков, особого труда это не представляло.
И вот жених нашелся, это был сын Александра II, цесаревич Николай, наследник всероссийского престола. Партия, как партия. Грех Бога гневить. И положение у жениха, и влияние, и средства неплохие, и карьера обеспеченная. На что теща умелая, а второго этакого жениха и ей не сыскать.
Стали плести кружево, вести дипломатические переговоры, писать посланникам инструкции, посылать шифрованные телеграммы и всеми иными способами “засылать сватов”, и вот наладили-таки дело. Принцесса датская Дагмара, в православии Мария Федоровна, оказалась невестой цесаревича Николая. Обручили жениха с невестой, опубликовали радостную весть в “Правительственном Вестнике”. Только и оставалось честным пирком да за свадебку, пусть бы теща в Дании лишний раз своему таланту порадовалась, да как на грех в это вот самое время цесаревич Николай умер.
Так и уехала бы из России принцесса Дагмара, если бы не королева датская, теща Европы. Она, приходившаяся тещей и Англии, и Германии, а Греции даже родной матерью, считала ниже своего достоинства отказаться от звания тещи России.
История получилась не лишенная комического элемента. Придворные было туда-сюда, успокаивать стали. Помилуйте, говорят, мамаша. Будь наш наследник жив, мы бы и слова не сказали. Жените вашу дочку в полное ваше удовольствие. Ну, раз умер, так это уж, говорят, в руце Божией.
Не на такую напали. Старуха на своем стоит крепко. - Жива быть не хочу, если на своем не поставлю. Таких, говорит, и правов нет, чтобы девушку обрученную - и вдруг домой, к родителям отсылать. Я, говорит, в случае чего жаловаться буду. У меня, говорит, родня влиятельная.
- Так ведь, Господи! Умер ведь он, жених то, - что с мертвенького возьмешь?
- Как это, говорит, умер? А другой ведь, небось, будет. Без наследника ведь не останетесь? Не такая, говорит, страна ваша, Россия, чтобы без наследника оставаться. Я ваши порядки знаю. Слава тебе, Господи, не маленькая.
Правильные оказались старухины слова. Вместо прежнего наследника Александра II, Николая, новый наследник, Александр, объявился. И не успел оглянуться, как мигом оказался не только нареченным женихом, но уже и мужем дочери датской королевы Дагмары, в православии Марии Федоровны, августейшей матери последнего царя, Николая II.
Августейшая мать не проявляла особенно нежной любви к своему сыну.
Уже в раннем детстве в характере маленького Николая ярко сказывается та угнетенность, подавленность, какие считаются типичными для нелюбимых детей. Эти черты отличают его всю жизнь. - Тяжелый человек, скучный, - говорили о нем его сотоварищи по полку. - А царь-то наш скучный, скучный, - говорит баба в очерке с натуры, напечатанном в первый год царствования Николая в “Революционной России”. - Да, что, сват, ничего ясного от царя нет, - отзывается в зтом же очерке курский мужик.
Это отсутствие “ясности”, подавленность и “скучность” - в раннем детстве сказывались в одиночестве, которое было обычным для ребенка. Среди троих братьев Николай рос нелюбимым; отец не любил старшего сына, как не любил и второго, Георгия, на характере которого уже в детстве сказывалась тяжелая болезнь - туберкулез, рано сведшая его в могилу.
Любимцем отца был младший сын Миша, краснощекий здоровяк, с веселым живым характером. Маленький Николай, панически боявшийся сурового отца, только издали, из-за угла смотрел, какие смелые шутки вытворяет Миша. Как бы досталось за такие выходки скромному и робкому старшему сыну! А в устах Миши эти шутки до слез смешили отца, заставляя его сотрясаться всем огромным телом.
