Характернейшей чертой было в те времена великокняжеское и гвардейское пьянство. Кроме питья “водки аршинами” (рюмки, составленные вплотную на аршин) и “лестницы” (подымавшийся во второй этаж должен был по пути выпить все рюмки, расставленные на каждой ступени), дело доходило до особой игры в волков. Эта любимая игра Сергея Александровича проделывалась в Царском Селе в ночные часы. Бравые гусары, удостоенные участия в этой игре, раздевались донага и, выбегая в сад, а иногда и на улицу, охраняемую усиленными нарядами, садились “на задние ноги” (роль передних играли руки) и начинали громко выть. Старик-буфетчик выносил большую лохань, наливал ее шампанским, и вся “стая”, стоя на четвереньках, с визгом, отталкивая друг друга и кусаясь, усердно лакала вино.
Эта, считавшаяся “очень шикарной” игра типична для среды, окружавшей юношеские годы Николая.
Полковой командир Николая, Вел. Кн. Сергей Александрович, отличался и еще многими странностями. Так, например, он очень любил петь серенады своей купчихе, стоя на крыше почему-то именно в голом виде. Этот, впоследствии убитый на посту московского генерал-губернатора человек, был неистощим в выдумках такого рода.
В этой обстановке бесшабашного пьянства, безрадостного разврата, абсолютного бездельничанья и диких кутежей прошла вся юность Николая. Суровый Александр III считал полезной такую школу жизни для будущего царя. “В молодости перебесится - потом спокойным будет”.
В этой же атмосфере зародилась и протекла “первая любовь” наследника, общеизвестный роман его с балериной Кшесинской. Балерина не скрывала своих отношений к наследнику, как не скрывала одновременной своей близости и с другими великими князьями, ближайшими родственниками Николая. Ни йоты поэзии, ни оттенка тех переживаний, какие являются уделом юности любого семинариста, так и не досталось на долю будущего могущественного царя. Таковы были нравы, такова была среда, и меньше всего мог пытаться что-либо изменить в ней этот безвольный и бесхарактерный юноша.
Во имя справедливости надо отметить своеобразно благородное отношение Николая к женщинам. И к балерине Кшесинской, и к прочим подругам своей мятежной юности он, и вправду, “пребывал неизменно благосклонным”. Через 15 лет после того, как он разошелся с Кшесинской и давным давно гордился своей ролью доброго семьянина, своей верностью настойчивой немке Алисе Гессенской, покорившей его волю, в один из роковых дней своего царствования, в “кровавое воскресенье” 9-го января 1905 года, он, утвердив порядок расстрела шедших “к своему царю” рабочих, под усиленной охраной отбывает в Царское Село. По пути, в беседе с директором Государственных театров князем Волконским, он разговаривает, оказывается, о возможности предоставить наиболее выигрышные роли престарелой Кшесинской. Какая путаница, какая смесь жестокости и нежности в этой обреченной душе царственного обывателя!
Когда дело касалось казней и погромов, Николай II не делал различия между женщинами и мужчинами. А между тем, еще во время своего пребывания в полку, Николай обратил на себя внимание необычным поощрением браков офицеров с женщинами, ранее скомпрометированными. Николай брал на себя заботы о судьбе этих офицеров и об их карьере, так как полковое общество после такой свадьбы немедленно исключало их из своей среды. И, если большую карьеру во время царствования Николая сделали все его товарищи по полку, то наибольшие шансы оказались именно у таких, совершивших mesalliance, офицеров. Таким, например, был знаменитый Нейдгард. Этот человек пользовался всю жизнь покровительством Николая. Устроитель еврейского погрома в Одессе, уличенный ревизией сенатора Кузьминского в целом ряде крупных преступлений, он не только был спасен Николаем от какой бы то ни было ответственности, но еще и, получив назначение в Сенат, сам был послан ревизором в Царство Польское.
Целый ряд источников говорят о пылкой любви Николая в эти годы к какой-то молодой еврейке, которую он встретил случайно в саду во время прогулки. Она, будто бы, не знала, что пред ней наследник престола, и нежные отношения их зашли так далеко, что об этом узнал суровый Александр III. Эти источники подробно описывают, как градоначальнику фон-Валю было предписано “в 24 минуты” выслать из Петербурга еврейку со всеми ее родственниками от старого деда до грудного ребенка, маленького брата возлюбленной Николая, включительно. Источники описывают далее бурную сцену, какая разыгралась, когда явившийся во всеоружии, со своими подручными для исполнения высылки фон-Валь застал в квартире еврейки молодого наследника престола. Николай вел себя будто бы рыцарем: “Только переступив через мой труп, сможете вы прикоснуться к ней. Это моя невеста!” - заявил он оторопевшему градоначальнику.
