А авторы — великие? Тот же Ильф?
Увы, создатель великого образа сам не великий. Не потому, что таланта не хватило — таланта как раз с избытком. И язык блестящий. И образы поразительные: не только Остап, но и отец русской демократии Киса Воробьянинов, и отец Федор, и Васиссуалий Лоханкин, и подпольный миллионер Корейко, и несравненный Паниковский, и простодушный карманник Шура Балаганов, и застенчивый воришка Альхен, и даже едва промелькнувший в романе одноглазый шахматист из Васюков давно перешли из литературы в память народа, в живую речь сменяющих друг друга поколений. Но справедливой оценке Ильфа, одного из ярчайших художников прошлого века, помешала причина мелкая и даже смешная.
Будь Ильф полноправным автором наших любимых книг, мы наверняка числили бы его в первом ряду великих писателей эпохи. Он на равных стоял бы рядом с Горьким, Бабелем, Булгаковым, Шолоховым (или иным автором «Тихого Дона»), Платоновым и Зощенко. Но в том-то, мне кажется, и дело, что Ильф, к сожалению, не автор великой дилогии. Он — соавтор. Так сказать, половинка гения. И кто знает, большая или меньшая. А на одной тумбе пьедестала почета два человека не умещаются, во всяком случае, выглядят очень уж несолидно. И как поделить на двоих один лавровый венок? И как на две шеи повесить одну золотую медаль? Если бы глава писательского холдинга Александр Дюма-отец выносил на обложки своих многочисленных книг имена своих многочисленных соавторов, вряд ли в мире так чтили бы уникально плодовитого романиста.
Можно сколько угодно этим возмущаться, но для рядового читателя, даже вполне доброжелательного, в соавторстве видится нечто легкомысленное, даже эстрадное: Нечаев и Бунчиков, Миров и Новицкий, Штепсель и Тарапунька и т. д. — вплоть до Новых русских бабок, чьи фамилии запоминать вообще не обязательно. И как возвеличить одного из соавторов, не поднимая другого? И как прославлять обоих, если не известно, кто в этой упряжке коренник, а кто пристегнут сбоку? Вот и получилось, что фантастическую популярность, по праву причитающуюся авторам, унес в дырявых карманах везучий герой, предоставив Ильфу и Петрову на досуге выяснять, кто из них по отдельности чего стоит.
Как я уже упомянул, историю Великого комбинатора бранили с двух сторон: сперва за клевету на советскую власть, потом за примиренчество с советской властью. Думаю, в обоих случаях критики были не правы. Ильф и Петров не были ни антисоветчиками, ни «советчиками» — они были просто очень талантливыми, очень наблюдательными, очень остроумными людьми.
В годы, когда писалась дилогия о Бендере, «великая иллюзия», как называют нынче на Западе коммунистическую идею, владела миллионами умов — в том числе, умами выдающихся деятелей культуры. То, что нам абсолютно понятно сегодня, тогда выглядело не только сомнительно, но и вообще недостоверно. В смутные времена — а то время было предельно смутным! — истинную суть явлений разглядеть почти невозможно. Да, Бунин и Горький в своей публицистике правдиво и жестко описали начало российской трагедии, не пощадив большевистскую верхушку. Но ведь тот же Горький впоследствии вернулся в Советский Союз. И не только он — Алексей Толстой, Куприн, Цветаева. Маяковский, Есенин, Бабель, Пастернак, Эренбург, Кольцов выезжали за рубеж и возвращались, порой навстречу собственной гибели. Почему? Не видели, что творится в стране? Видели, конечно. Но вера в идею была сильнее сомнений. Так стоит ли удивляться, что Ильф и Петров, двое молодых людей, воспринимали коммунистическую теорию как фундаментальную истину, а весь идиотизм окружающей реальности — как нелепые преграды на правильном пути?
К тому же думающим людям в ту пору было, с чем сравнивать жизнь в Советском Союзе. Это теперь по закону маятника «красных» модно рисовать изуверами, а «белых» героями и мучениками. Но любая война, гражданская тем более, не для ангелов, зверствовали по обе стороны разлома. Династия Романовых вызывала в те годы презрение и ненависть не только у большевиков — буквально вся страна требовала казни «Николая Кровавого» еще у Временного правительства. К чему привела страну монархия, видели все, а вот чем кончится большевистское владычество, было далеко не ясно. Идеи свободы, равенства и братства кружили головы не одним студентам да гимназистам — даже самые умные люди России надеялись, что мудрое учение Маркса выведет страну из многовековой провинциальности.
