– Не шевелитесь. Настоятельница сейчас пришлет что-то для вашей спины.
Этот голос! Она узнала его мгновенно. Низкий, темный, полный несгибаемой силы. Это не сон. Лион на самом деле находился здесь, рядом. Ей не мерещилось. Тот, кого она больше всего ненавидела, стоял перед ней, более могучий, чем когда-либо; огромный, гораздо больше, чем ей помнилось, больше, чем сама жизнь… и красивый… Святая Дева, такой красивый, что ей пришлось напомнить себе: он – дьявол во плоти. Потом она вспомнила недавнее Видение и сжалась от ужаса.
Смерть.
Это было так явственно. Она не знала, чью смерть увидела, но ошибиться не могла.
– Зачем вы здесь?
– Я отвезу вас домой, в Крагмер. Вильгельму нужно, чтобы надежный человек защищал границу от короля Малькольма.
– Вы всегда старались угодить выродку.
– А вы, я вижу, все так же остры на язык. Судя по состоянию вашей спины, настоятельница оказалась не столь терпеливой к вашему несносному характеру, как я.
Лион посмотрел на ее спину, и она вдруг поняла, что он видит обнаженное тело. От этого взгляда ее обдало огнем, и она с трудом заставила себя сесть. Разорванные края хламиды соскользнули с плеч, открыв молочно-белый верх одной груди. Если у Лиона еще оставались какие-то сомнения относительно того, превратилась ли она во взрослую женщину, то после этого они отпали. Прежде чем Ариана успела торопливо прикрыться, Лион увидел соблазнительную округлость красивой формы с розовым соском.
– Я уже не ребенок, милорд. И боюсь, что с возрастом мой язык стал еще острее.
– Похоже, вы правы. И в том и в другом, – добавил он, не сводя взгляда с ее груди. – Вильгельм не ошибался. На этот раз я осяду и обзаведусь наследником для Крагмера. Только сперва скажите, с кем это вы встречаетесь по ночам.
Голос его сделался столь холодным и резким, что ей стало не по себе. Она должна была догадаться: настоятельница не преминет рассказать Лиону о ее грехе, хотя она была виновата лишь в том, что разговаривала с Эдриком через решетку.
– Настоятельница ошибается. Никакого мужчины нет. – И дикие лошади не сорвали бы с ее уст имя Эдрика.
Лион смотрел на жену. Она лгала. На это указывало то, как ее зеленые глаза избегали его взгляда.
– Вы завели любовника?
Ариана безрадостно рассмеялась.
– Любовника? О чем вы говорите, милорд? Только настоятельница может отпирать ворота. Я не могу спать и одновременно гулять по двору.
– Время покажет, лжете вы или нет, – таинственно произнес Лион. – Если я узнаю, что вы нарушили обет верности, вы оглянуться не успеете, как вернетесь сюда.
– Я не хотела становиться вашей женой.
Он обжег ее огненным взором.
– Вы будете моей женой во всех отношениях. Вы разделите со мной ложе и родите мне детей. Вы будете подчиняться и присягнете мне на верность. И еще, жена моя, вы будете верны мне.
Глаза ее широко раскрылись, когда она представила себе все, что он имел в виду. Ее можно заставить разделить с ним ложе и слушаться кое в чем. Бесспорно, она ни за что не нарушит обеты, данные перед священником, но никогда, никогда не присягнет на верность нормандскому зверю.
Выразительные зеленые глаза Арианы передали ее мысли так же ясно, как если бы она произнесла их вслух.
– Да, миледи, все, что я сказал, сбудется.
– Возможно, милорд, – промолвила она с насмешливой улыбкой. – А возможно, и нет.
Выезжая на следующее утро из аббатства, Ариана сидела на лошади неподвижно, как каменное изваяние. Неподвижность ее объяснялась отчасти вчерашними побоями, отчасти тем, что она много лет не ездила верхом. Очень долгое время прошло с тех пор, как она последний раз садилась на лошадь и наслаждалась ощущением свободы, но от одной мысли о том, что она оказалась за воротами аббатства, душа ее пела.
Ариана украдкой посмотрела на Лиона, ехавшего чуть впереди. Вчера вечером, убедившись, что она ни в чем не нуждается, он удалился за стены аббатства, где и провел ночь вместе со своими людьми. Утром, сразу после богослужения, он пришел за ней, ведя лошадь, на которой ей предстояло ехать в Крагмер. Сейчас же Ариана молча наблюдала за ним, глубоко потрясенная тем, какое сокрушительное воздействие он оказал на нее. Разумеется, она ненавидела его, этого нормандского завоевателя, но при том многое в нем ее восхищало. Больше всего он ей напоминал поджарого хищника, человека, который долго и напряженно работает над своим телом. На его руках красивым рельефом выпирали мышцы, похожие на канаты, а ноги, прижатые к бокам коня, были крепкими, словно стволы лесных деревьев. Он мог убить ее одним ударом могучего кулака, и никто не посмел бы сказать ему «нет». Ариана мечтала о том дне, когда этого чужеземца вместе с его пособниками изгонят из страны и Англия снова будет принадлежать англичанам.
