Лион увидел, как покачнулась Ариана, и успел подхватить ее на руки за мгновение до того, как она повалилась на твердый каменный пол. Она вскрикнула, когда ее избитая спина соприкоснулась с его покрытой кольчугой рукой, потом замерла. Глаза ее остекленели. В Видении Арианы тьма нависла над Лионом невидимым пологом, а потом начала засасывать ее, забиваться ей в горло, душить. Затем из тьмы проступил призрак смерти, улыбнулся ей, и сознание ее померкло.
– Кровь Христова, да вы убили ее! – в тревоге воскликнул Лион. – Глаза закатились, кожа холодная, как сама смерть! Я словно держу камень в руках!
– Ничего страшного, милорд. – Настоятельница беспечно махнула рукой. – Она притворяется. Такое и раньше бывало, она скоро оживет.
– Ариана нездорова? – Совесть взыграла в нем с новой силой. Он-то думал, что аббатство Сен-Клер станет спасительной гаванью для молодой девицы, нуждающейся в наставлении, иначе нашел бы своей жене другое место. – Почему мне не сказали?
– Нет, милорд, у вашей супруги отменное здоровье. Я же говорю, она притворяется.
– Я отнесу Ариану в ее комнату, чтобы она отдохнула перед дорогой.
Настоятельница жестом показала, чтобы он следовал за ней, и добавила:
– Сюда, милорд.
Лион понес Ариану на руках через несколько узких коридоров, пока настоятельница наконец не остановилась перед небольшой кельей, ничем не отличающейся от соседних. Она открыла дверь, Лион заглянул внутрь и с отвращением обвел взглядом унылую комнатушку.
– За это я плачу такие деньги? За темную каменную клетку, в которой нет ничего, кроме койки, стула и окна? – Он разразился многословной бранью, до того напугав монахиню, что та побледнела и перекрестилась.
Лион подошел к простой кровати и осторожно положил Ариану на живот. Она застонала, но не очнулась. С грозной решительностью он взялся руками за ворот ее изношенной хламиды и разорвал ткань чуть ли не до пояса.
– Милорд, что вы делаете?
Лицо настоятельницы потемнело, брови осуждающе сдвинулись.
– Хочу осмотреть раны на спине жены. Завтра она уезжает, и ей нужно лечение.
Настоятельница нахмурилась еще сильнее. Отъезд Арианы Крагмерской из аббатства означал утрату нешуточной части дохода.
– Вы ее забираете? Я полагала, вы поселили ее здесь навсегда. Все эти годы мы получали от вас весьма щедрые пожертвования на ее содержание.
– Я забираю леди Ариану домой, в Крагмер. – Не обращая более внимания на раздражающее присутствие монахини, Лион осторожно отвел края одежды, обнажая спину Арианы. Свет единственной свечи упал на кровать, и раны стали видны в полной мере.
– О боже, – выдохнул он.
Синяки на спине Арианы уже сделались фиолетовыми. Как видно, настоятельница точно знала, с какой силой бить, потому что нежная кожа нигде не разошлась. Но следы от ударов покрывали всю спину, от плеч до самого низа, где начинались ягодицы. Лион заметил и уже пожелтевшие следы предыдущих избиений.
Он повернулся к настоятельнице и с обманчиво спокойным видом произнес:
– Чем она заслужила такую суровую кару?
– У вашей супруги своевольный и дерзкий нрав. Она не приемлет ни приказаний, ни уговоров. Она упряма и груба, на что вы и сетовали, когда привезли ее сюда. Вы просили нас избавить ее от этих недостойных качеств и исправить ее характер. Увы, это наименьшие из ее грехов.
Она властно приосанилась и взглянула на бесчувственную Ариану. Следующие ее слова были произнесены тоном праведного обличителя:
– Милорд, как это ни прискорбно, но я вынуждена сообщить вам, что ваша жена под покровом темноты тайно встречалась с мужчиной.
Темные брови Лиона взметнулись вверх.
– У этого мужчины есть имя? Как они могли встречаться? Я думал, ворота на ночь запираются.
Настоятельница пожала плечами.
– Запираются, милорд. Не знаю точно, то ли леди Ариана выходила за ограждение, то ли этот мужчина заходил сюда, но они точно встречались. Одна из деревенских девиц передавала им друг от друга записки. А имя вам лучше спросить у вашей супруги. Но она не скажет. – Настоятельница шагнула к двери. – Я пришлю бальзам для ее спины.
Ариана пошевелилась и застонала. Спина горела огнем. Это было самое жестокое избиение за все пять лет ее пребывания в Сен-Клере. Неужели ее грех был столь тяжким?
