Её укус был леденящим ядом. По его телу прокатилась ещё одна волна слабости и головокружения, и его колени чуть не подогнулись. Пытаясь сконцентрироваться, он издал крик, и тогда она попыталась воткнуть меч ему в живот.
К счастью, она все ещё оставалась в согнутом положении, вдобавок они находились слишком близко друг от друга. Из такой позиции ей оказалось непросто нанести подобный удар своим длинным мечом. Ему как раз хватило времени, чтобы вырвать руку из её хватки и отклониться назад. Лезвие пронеслось от него на расстоянии ширины пальца.
Выпрямившись, Таммит Ильтазиарра снова встала в традиционную боевую стойку. Её рот был измазан его кровью. Ещё больше крови вытекло из ран на его руке и лбу, застилая ему глаза и мешая видеть. Он вытерся, мысленно пожелав, чтобы кровотечение прекратилось. Полностью этого не произошло, но, по крайней мере, оно стало слабее.
Уставившись ему в глаза, Таммит попыталась перебороть его волю и загипнотизировать его. Но его разум оказался слишком силен, и в ответ он пнул её в колено. Она отдернула ногу и в свою очередь попыталась вонзить меч ему в живот. Он низко пригнулся, и лезвие просвистело над его головой.
Противники продолжали кружить друг вокруг друга, обмениваясь ударами, но перевес пока не мог склониться ни на чью сторону.
Маларк прекрасно понимал, что является более умелым бойцом. К сожалению, сверхчеловеческая сила Таммит, равно как и её меч, доспехи, неутомимость и устойчивость к ранениям уравнивали их шансы. Теоретически, голыми руками монах был способен причинить ей вред, но оказалось непросто нанести достаточно эффективный удар, ведь простая боль заставляла её замешкаться лишь на мгновение, а в большей части внутренних органов она попросту не нуждалась.
И все же Маларку было необходимо закончить эту схватку как можно быстрее. Он не мог терять время на бой, ведь в любой момент могут подоспеть её союзники либо кто–нибудь ещё решит выяснить, что тут творится. Настало время рискнуть.
Таммит сделала шаг вперед, а затем отступила — по крайней мере, все должно было выглядеть именно так. Но на самом деле одна её нога действительно отодвинулась назад, но вторая осталась на месте. Она попыталась сбить его с толку, заставить думать, что она находится дальше, чем на самом деле.
Он подался вперед, якобы попавшись на её уловку. Она сделала выпад, стремясь вонзить меч ему в живот.
Обеими руками Маларк схватил её клинок, грани которого моментально впились ему в ладони. Его обладавшей нечеловеческой силой противнице было достаточно лишь потянуть меч назад, чтобы прорезать ему руки до костей, разрезать сухожилия и, возможно, даже отрубить несколько пальцев.
Он пнул её в живот. Ошеломленная, она ослабила хватку, и он вырвал оружие у неё из рук.
При этом лезвие ещё глубже впилось ему в ладони, но это не имело значения. Ему было наплевать на боль — пока он не захочет, то даже не почувствует её по–настоящему — и его пальцы все ещё были способны удержать рукоять.
Обеими руками перехватив меч, он вскинул клинок над головой сверху вниз, словно кинжал, с криком бросился вперед и нанес удар. Такое оружие не было предназначено для подобной манеры боя, но он не видел иной возможности атаковать её с этой позиции и вложить во взмах достаточно силы.
Острие пронзило её кольчугу, вошло в сердце, вышло из спины и, когда она упала, пригвоздило к мостовой.
Лучше бы, конечно, на месте меча был деревянный кол. Тогда бы она оказалась парализована. Но этот клинок был заколдован, и поэтому вампирша могла лишь беспомощно визжать, трепыхаться и бессильно дергать клинок. Если в следующий миг она придет в себя, то сообразит, что сможет освободиться, превратившись в туман, но он не дал ей такого шанса. Выдавив ей глаза, он принялся колотить её, пока не сломал ей хребет и не размозжил череп.
Отступив, Маларк смерил взглядом свою работу и почувствовал укол ненависти, но не из–за тех ран, что она ему нанесла. Она была отвратительна и оскорбляла своим существованием саму Смерть. Его долг состоял в том, чтобы сделать все возможное для того, чтобы уничтожить её, а не оставлять её так, ведь позже она, несомненно, восстановится. Но это было нецелесообразно. На самом деле, учитывая, что ранее она уже выживала после того, как ей отрубали голову, это могло оказаться для него непосильной задачей.
