Сложность состояла в том, чтобы найти эти несоответствия. Аот являлся высокопоставленным офицером, да и Барерис пользовался доверием, но все равно у них не было никаких прав и оснований вскрывать каждое секретное донесение, полученное или отправленное Маларком. Вдобавок они знали далеко не обо всех итогах совещаний зулкиров и их персональных действиях.
Учитывая, что они сомневались в своей способности незаметно проследить за Маларком, пока тот в ожидании приказов от начальства читал и готовил свои свитки, Аоту и остальным заговорщикам осталось лишь ловить доставлявших послания птиц. Но поблизости от Центральной Цитадели или Безантура, где шанс на успешную охоту был выше всего, они этим заниматься не могли. Им пришлось отправиться в деревенскую глушь, положиться на удачу и надеяться, что, если им и удастся убить одного из воронов–посыльных, имеющихся у них в распоряжении сведений окажется достаточно, чтобы определить, фальшивое ли его сообщение или нет.
— В любом случае, будь оно все проклято, — проворчал Аот. — Я работаю с тем, кого я считал другом, но кто однажды меня уже предал, чтобы уличить настоящего товарища, который спас мне жизнь, и делаю это ради тех, кто хотел порезать меня на куски. Да что, во имя Коссута, со мной не так?
— Я годами задавалась этим вопросом, — произнесла Яркокрылая. — Если хочешь, мы все ещё можем дезертировать.
Аот вздохнул.
— Нет, я передумал. Сбежать от длительного и кровопролитного противостояния это одно, ведь в том случае не было никакой разницы, бойцом больше или бойцом меньше. Но после появления голубого пламени стало похоже, что юг и вправду получил шанс одержать победу, а сейчас же все обернулось так, словно Сзасс Тэм может окончательно нас разбить. В любом случае, война стала иной, и бежать именно сейчас — значит проявить большую трусость.
— Это пример того, как обычно рассуждают люди? Для грифона все это звучит как полная чушь.
Аот попытался сформулировать остроумный ответ, но выпрямился в седле, заметив вдали черную точку. Если бы голубое пламя не изменило его глаза, он бы ничего не смог разглядеть на таком расстоянии. Теперь же, как ему казалось, он видел даже коричневую полоску, обернутую вокруг птичьей лапы.
— Там, — произнес он.
— Где? — спросила Яркокрылая.
Он слился с её сознанием, позволяя ей воспользоваться его глазами.
— Справа, прямо над заброшенным виноградником.
— Поняла, — подняв одно крыло и опустив другое, она повернула в нужном направлении.
Заметив их приближение, ворон попытался скрыться. Возможно, где–то в глубине своего птичьего разума он и задался вопросом, почему им заинтересовался такой крупный хищник, ведь существа величиной с грифонов обычно не обращали внимания на добычу его размера.
Боевому магу не составило бы труда сбить птицу, но Аоту требовалось проделать все так, чтобы сообщение, привязанное к лапке ворона, не пострадало. Произнеся заклинание, он взмахнул копьем, и вокруг ворона появилось облако зеленоватого тумана. Содрогнувшись, он начал терять высоту и рухнул на землю.
Яркокрылая приземлилась неподалеку от места падения. Аот слез с седла и поднял переломанный трупик. На миг он почувствовал себя негодяем из–за того, что воспользовался могучей магией для убийства столь хрупкого и беззащитного существа.
Он открыл небольшой футляр, и тот начал увеличиваться, пока снова не обрел свои первоначальные габариты. Вытряхнув из него документ, он развернул его и прочел. По его спине пробежал холодок.
— Есть что–то? — спросила Яркокрылая.
— О да, — он свернул пергамент обратно. — Нужно возвращаться в город.
* * *
Дмитре принадлежал сад, расположенный в самом сердце черной крепости, носившей название Центральной Цитадели. Бутоны роз, несмотря на засухи, ядовитые дожди и губительные для растений эпидемии прошедших десяти лет, все ещё переливались всеми оттенками красного и золотого. Маларку подумалось, что, возможно, только из–за какой–то иллюзии цветы все время выглядели яркими, а трава — сочной и свежей.
Но, так это было или нет, он любил прогуливаться здесь и медитировать, когда в его расписании появлялось окно. Сегодня вечером у него была такая возможность. Шпион направился было к любимой беседке, но появившийся на тропинке Аот преградил ему дорогу.
