— Церковь Бэйна, — ответил ему Лазорил. — Его последователи распаляли толпу, подначивая простолюдинов украсть корабли и сбежать из города. Они хотели воспользоваться поднявшимся переполохом, скрытно забраться на крыши и воспламенить суда зажженными стрелами, чтобы помешать нашему отплытию.
Кумед попытался изобразить на своем лице такую же свирепую гримасу, как у Неврона.
— Тогда мы должны вешать каждого бэйнита, который попадет нам в руки.
— Тех, кто действительно опасен, нам отыскать не удастся, — сказала Лаллара. — Они залегли на дно.
— И это означает, что они способны предпринять ещё одну попытку, — произнес Самас. В его руках возникла золотая чашка. Лаллара уловила запах бренди. — Вдобавок толпа может взбунтоваться снова, учитывая, что Повелители Ужаса уже вложили в головы простолюдинов идею о бегстве, и на этот раз нам, вполне возможно, окажется не под силу отстоять корабли.
— Ещё одна причина, по которой мы должны отплыть как можно быстрей, — сказал Лазорил.
Неврон покачал головой.
— Неужели ты и правда такой трус?
— Я не прекращу бороться против Сзасса Тэма, — произнес Лазорил. — Закрепившись в Пределе Мага, я собираюсь хорошенько подготовиться и подкопить силы, чтобы разобраться с личом, когда придет время. Но сейчас ситуация безнадежна. Если вы со мной не согласны, то можете попытаться доказать мою неправоту. Оставайтесь в Безантуре и возглавьте оборону города. Только не ждите, что в этом бою вам будут помогать маги из моего ордена или мои солдаты.
— Я отправлюсь с тобой, — произнесла Лаллара. Ей было неприятно это говорить, но мертвым гордость ни к чему.
— Как и я, — произнес Самас.
— И я, — добавил Кумед, словно до него хоть кому–то было дело.
— Значит, придется уехать и мне, — сказал Неврон. — Разумеется, в одиночку мне город не отстоять. Но, будьте вы прокляты, какие же вы все–таки бесхребетные слабаки!
Он выглядел в достаточной степени разъяренным, но Лалларе показалось, что его причитания звучат слегка наигранно. Возможно, на самом деле заклинатель был даже рад, что из ситуации, в которую они его загнали, не было иного выхода, кроме как бегство из страны.
* * *
Почесывая покрытую перьями макушку Танцора Ветра, Барерис стоял у борта судна, на котором теснились грифоны и их наездники, и наблюдал за отплытием зулкиров. Спину ему обдавало холодом — Зеркало держался неподалеку. Все когги, траулеры и баркасы, стоявшие в порту Безантура, теперь перешли в распоряжение Красных Волшебников и аристократов и служили для перевозки их имущества, войск и избранных членов их семейств. На то, чтобы все эти многочисленные корабли смогли успешно покинуть гавань, ушло немало времени.
Город окутывала пелена дыма. Когда бегство началось, воплотители подожгли пирс и верфи с висевшими в сухих доках недостроенными и неотремонтированными кораблями. Это было сделано для того, чтобы некромантам оказалось сложнее преследовать их по морю Аламбера. Хотя пожар и мог перекинуться на другие районы города, лордам, покидавшим страну, было на это наплевать.
От густого дыма на глаза наворачивались слезы и начинался кашель, но все равно сотни людей залезли на крыши или как можно ближе подошли к воде, чтобы пронаблюдать за отбытием своих повелителей. Барерису стало интересно, какое чувство они испытывают при виде этого зрелища — печаль или радость?
А он сам? На протяжении шестнадцати лет он был воином. Он не любил проигрывать, и, несмотря на самонадеянные заявления зулкиров о том, что через год или два они соберут могучую наемную армию и вернут себе власть над Тэем, он полагал, что именно это сейчас и произошло. Он сомневался, что ещё хоть раз увидит свой родной город.
Было непросто смириться с поражением после десяти лет непрерывных боев с Сзассом Тэмом. Он возненавидел лича с той самой минуты, когда обнаружил, что его подчиненные превратили Таммит в вампира, и с годами эта ненависть не уменьшилась.
Но теперь главным в его жизни стало иное чувство — любовь. Возможно, этот побег даже окажется для него благом. Теперь они смогут полностью посвятить себя друг другу и найдут способ снова сделать её человеком, не беспокоясь о том, что в очередной раз произойдет что–то ужасное и война их разлучит.
