— В левом углу под потолком. Скорее! — пропищал голосок. В нем слышался ужас.
В указанном месте Генри ничего не увидел, и не удивительно, потому что его комнатушку освещала одна слабенькая пятнадцатисвечовая лампочка. Только взобравшись на стул с прямой спинкой и внимательно приглядевшись, он обнаружил в углу паутину, в которой билась маленькая оса: ее трепещущие крылья пытались разорвать предательскую сеть, но липкие нити, словно серые морские водоросли, опутывали ее все больше. За паутиной на стене притаился паук; все восемь глаз его горели жарче рубинов.
— Это ты зовешь? — недоверчиво спросил осу Генри.
— Я, конечно, — плаксиво отозвался тоненький голосок. — Скорее спаси меня, пока это чудище в хитиновой броне меня не прикончило!
Генри потянулся было к паутине, но приостановился.
— А что я получу за это? — осторожно спросил он.
— Сжалься! — взмолился голосок. — Сначала спаси, потом договоримся о награде.
— Ничего не выйдет, — сказал Генри. — Ты потом забьешься в какой-нибудь темный уголок, а я останусь ни с чем, только вывожусь в паутине.
— Ты жестокий человек, — жалобно пропищал голосок.
— Совсем нет, — возразил Генри. — Я мягче воска. В том-то вся и беда. Я ни в чем не уверен — ни в завтрашнем дне, ни в своих силах, ни в своей внешности. Всю жизнь я читал книги о том, как стать сильным и как завоевывать симпатии, а посмотри, что из этого вышло!
Помолчав, голосок неуверенно произнес:
— Да, пожалуй, ты не Геркулес.
— Знаю, — грустно согласился Генри. — Во мне всего сто фунтов веса, рост — пять футов три дюйма, у меня прыщи, больные глаза и редкие волосы. Вряд ли это в твоей власти, но, если ты хоть что-нибудь можешь, помоги мне стать другим.
— Честно говоря, как раз это в моей власти, — признался голосок. — Я вовсе не то, чем кажусь, поэтому я и могу с тобой разговаривать. Злой дух, мой соперник, превратил меня в насекомое, а я — добрый дух.
— Добрый дух? — Генри чуть не поперхнулся. — Вроде джинна из «Тысячи и одной ночи»? Волшебное существо, — которое исполняет желания и все такое?
— Вот и-и-именно! — пропищал тоненький-тоненький голосок. — А теперь раздави скорее это отвратительное создание, пока оно до меня не добралось, и я исполню твое желание!
— Но если ты обладаешь такой властью, почему бы тебе просто не испепелить это создание или как там его еще? — подозрительно спросил Генри.
— Духи, — ответил голосок, — никогда не пользуются своим могуществом ради самих себя: они могут служить только своему господину.
Это прозвучало как цитата из священной книги.
— Вы что, даете такую клятву или как? — спросил Генри.
— Разумеется! Иначе нельзя стать могущественным духом. Для этого надо отказаться от власти над миром.
— А если нарушить клятву?
— Вся твоя волшебная сила улетучится, и ты станешь бесплотным духом, который только наблюдает за событиями, но ничего не может изменить. А это поистине ужасно!
— Могу себе представить, — сочувственно пробормотал Генри. — Но постой, почему только одно желание? Я вроде слышал, вы исполняете три.
Маленькая оса еще отчаяннее забилась в паутине. Паук перебежал на другой край своей сети и оттуда продолжал за ней следить.
— Люди стали слишком жадными и загадывают слишком хитрые желания, — объяснил голосок. — Поэтому теперь мы сократили норму до одного.
— Неужели нельзя исполнить три желания? — настаивал Генри. — Даже ради спасения жизни?
— Нельзя. Если я попробую исполнить больше одного желания, я нарушу клятву и вся моя волшебная сила пропадет.
— Вот беда, — вздохнул Генри. — Просто не знаю, чего и пожелать.
— Прежде спаси меня, придумаешь потом!
— Ну нет, — сказал Генри. — Все духи коварны. Я хочу, чтобы мое желание было исполнено до того, как я тебя вызволю, — так будет вернее.
— Вернее не вернее, пусть будет по-твоему, — заверещал голосок. Только думай скорее!
Генри думал изо всех сил, тревожно поглядывая на паутину: а ну как его добрый дух погибнет, пока он раздумывает! Но в такой спешке решиться на что-либо было страшно трудно.
— Я, наверное, мог бы пожелать богатства, — медленно проговорил он. Богатому человеку все доступно, как бы он ни выглядел…
