— Если вы быстро стерли воспоминание, — спросил Киф, — как Фостер смогла написать о мальчике в своем дневнике?
— Сначала я просто скрыл воспоминание. Я старался избегать чрезмерного вмешательства. Но воспоминание продолжало повторно проявляться. Разум Софи зациклился на моменте, пытаясь понять его. Когда я поймал ее запись в дневнике, я знал, что нужно действовать решительнее. Той ночью я полностью стер воспоминание и вырвал страницу из ее дневника.
— Значит, вы действительно пролезли в мою комнату, пока я спала? — спросила Софи, чувствуя особую дрожь, когда он кивнул.
— У меня была совсем не легкая работа, мисс Фостер. Я должен был готовить твои способности, держать тебя в безопасности и делать так, чтобы ты верила, что ты — самая обычная человеческая девочка.
— Вы довольно эпически провалились на последнем, — пробормотала Софи. — Если вы хотели, чтобы я чувствовала себя нормально, может, не надо было заставлять меня читать мысли… или, по крайней мере, научить меня, как блокировать мысли, которые я не хотела слышать.
— Поверь мне, я пробовал. Для определенных навыков нужны сознательные тренировки, а я пока не мог раскрывать тебе правду. Поэтому каждую ночь я обыскивал твои воспоминания и помогал твоему разуму отложить на потом слишком огорчающие воспоминания. Я также попытался помочь с головной болью… разве ты не помнишь, как я всегда спрашивал об этом? Я даже дал твоей матери средства, чтобы попробовать убрать головную боль, но сомневаюсь, что она давала их тебе. Она не была фанатом медицины. Она показала при первом посещении центра, что была там только в качестве последней меры. Это была одна из причин, почему я выбрал ее. От стольких человеческих средств больше вреда, чем пользы, и я должен был убедиться, что ты не будешь подвергаться им постоянно. Несколько раз ты ходила к врачу, я должен был следить за тем, что они тебе давали, а затем находить способы возместить ущерб. Я также должен был менять твои записи, чтобы убедиться, что на бумаге ты выглядела бы человеком… а твое пребывание в больнице было еще хуже. Столько файлов пришлось стереть, а лечение — подкорректировать. Ты не представляешь, какой это был кошмар.
— Я могла бы, если вы вернули мне второе воспоминание, — напомнила ему Софи.
— Хорошая попытка.
— Не похоже, что то воспоминание что-то мне дало, — поспорила Софи. — Я все еще не знаю, кто был тот мальчик.
— Возможно, это убедит тебя, что мы не скрываем важные секреты, — сказал Гранит.
Или они выбрали то воспоминание, потому что знали, что это был перебор…
— И у вас действительно нет никаких теорий, за кем мог быть мальчик? — надавила Софи.
Мистер Форкл испустил тяжелый вздох.
— В интересах предотвращения дальнейших расспросов, я скажу, что мы провели много лет, исследуя детей в Ложносвете. И мы исключили каждого мальчика.
— Возможно, вы кого-то пропустили? — спросила Биана.
— Наши методы были полными. Я убежден, что его там не было… и если я прав, тогда есть только одно другое место, где он мог быть.
Фитц понял это раньше Софи.
— Эксиллиум.
— И прежде чем ты начнешь готовить способы найти кампус, — сказал ей мистер Форкл, — имей в виду, что ты видела мальчика восемь лет назад. Он уже давно прошел их учебный план.
— А куда идут дети из Эксиллиума, когда заканчивают обучение? — спросил Фитц.
— Одного места нет, — сказал Гранит. — Некоторые зарабатывают места в Потерянных Городах. Другие остаются в изгнании. Так или иначе, о мальчике ничего нет, как и о Невидимках.
— Должен быть способ найти его, — сказала Софи. — Возможно, учителя видели что-то подозрительное, или администрация Эксиллиума вела учет, или…
— Я могу заверить тебя, мисс Фостер, ты не найдешь отчета, говорящего, что «Мальчик Икс — член Невидимок», — перебил мистер Форкл. — И Тренеры не помогут. Эксиллиум предназначен для анонимности. Те, кто учатся там, не используют свои имена. Они также носят маски.
— Это кажется прекрасным место для Невидимок, чтобы спрятаться, — указала Софи. — Прямо сейчас они могут быть там.
— Сомневаюсь относительно этого, — сказал Пятно.
— Почему нет? — спросил Декс.
