Иван отошел к окну, не столько интересуясь происходящим во дворе, сколько, чтобы не видеть Люсину фигуру.
— Значит, с Атаровым у них детей нет? — сказал он, невольно возвращаясь к теме, от которой только что хотел отойти.
— Сперанская сказала, что у него от прежних браков детей хватает. — Люся села на постели, — Вообще, знаешь, она не сказала этого прямо, но мне показалось, что этот их нынешний брак — скорее деловое соглашение, чем любовь. — Она снова легла по диагонали.
— Вполне возможно, — согласился Иван, не оборачиваясь. Он дернул замки на раме и приоткрыл окно. В комнату хлынули звуки музыки и гам огромного числа людей. Из-за спин и голов сцены видно не было, зато отлично слышно.
— Концерт для избранного, можно сказать подрастающего элитного класса России, посвященный окончанию средней школы, гори она огнем, начинаем! — хохот сотни мальчишек и девчонок перекрыл голос ведущего.
Иван невольно усмехнулся. Скучать по школе он стал только недавно. А в мае восемьдесят восьмого он точно также как и сейчас думал: «Наконец-то!».
— Люсь!
Она приподняла голову, все еще лежа на кровати.
— Что?
Иван решил подтвердить догадку.
— Ты халтуришь, чтобы накопить на операцию?
— Ну да. Хотя, сам понимаешь, пятьдесят тонн зеленых копить можно до морковкина заговения.
Иван впервые услышал это выражение.
— Что это значит?
— Значит, очень долго. Так — ничего. — Она перевернулась попой кверху, — у меня пока всего пять тысяч. Даже если они дадут скидку вполовину, от объявленного Рудиным — это не решит ничего.
— Значит, ты на выведении из запоев хочешь набрать? — Иван прикрыл окошко, потому что с площади понеслись бешеные ритмы группы Дюна: «Страна Лимония, страна без забот!».
— Знаешь, сколько платят за одну процедуру? — Люся села на кровати.
— Нет. — Соврал Иван. Эту тему они обсуждали еще на первом совместном дежурстве.
— Я разве не говорила? Ладно — триста долларов. Сто я иногда отдаю шоферу, чтобы он молчал. Двести остается мне. За месяц если повезет, может подвернуться две, ну три процедуры. Вот и посчитай, сколько лет мне еще копить? Если с тобой работать — значит и тебе надо долю отдать.
Иван даже не стал напрягать мозг. Ясно, что несколько лет.
Люся в упор смотрела на него.
— Ты хочешь помочь или так интересуешься, чтобы разговор поддержать?
— А чем я тебе помогу? — Иван пожал плечами, — на «бомбеже» тоже много не поднимешь. Только на жизнь хватает и на всякие мелочи.
— Есть способ. — Люся не отрывала от него взгляда. Видимо лицо Ивана убедило ее, что ему можно довериться. — Если пошаманить.
Иван выдохнул мысленно. Во — первых, Люся не предложила ограбить банк, а во — вторых, он не пошутил на эту тему и тем самым не отбил у нее желание откровенничать.
— Что значит — пошаманить?
— Ты слышал про кодирование от алкоголизма с помощью лекарства?
Иван слышал. Но без подробностей. Вроде как есть какой-то препарат, который вводится в вену и год сохраняется в организме, вызывая непереносимость к водке и вину. Им на психиатрии рассказывали про французский препарат «эспераль», который вшивается под кожу на спине, чтобы алкоголик не мог достать. Как действует лекарство, если его ввести в вену и почему оно ровно год сохраняется в организме, Иван не понимал и представить себе не мог.
Он так и ответил.
Люся немного волновалась.
— «Эспераль» это «антабус» или «тетурам [21]» — настоящее антиалкогольное средство, которое вызывает непереносимость алкоголя. Этот препарат очень дорогой. А для «шаманства» он не нужен совсем. Другой способ. Понимаешь, на самом деле, нам не нужно никакое лекарство, которое сохраняется в организме год. Все просто, но немного сложно. Я подрабатывала в наркодиспансере, и там меня научили. В общем, этот препарат на самом деле копеечный короткий миорелаксант [22].
— Рестенон? [23] — сообразил Иван.
— Именно. Он дает остановку дыхания на три — пять минут. — Люсин голос задрожал, — все дело именно в этом и тех словах, которые говорит врач. Смотри, алкаша нужно готовить. Он слушает лекцию про дорогой швейцарский контрабандный препарат, одна ампула стоит пять тысяч долларов, «…но для вас со скидкой, по знакомству, сделаем за три». Он соглашается. Ему дают бумагу на подпись — «информированное согласие», мол, предупрежден о последствиях.
