— Думаешь, что рассмешила меня? Нет, я вполне могу представить, что ты палишь из пистолета. — Джеймс вздохнул и потянулся. — И еще перед глазами так и стоит трехлетняя Корри. Такая, какой я впервые ее увидел. Ты держала ее за руку, когда знакомила с нами. Не забуду, как она перевела взгляд с Джейсона на меня, потом снова на Джейсона и тихо выговорила, глядя на меня огромными глазами: «Ты — Джеймс».
— Да-да, она немедленно бросила меня и направилась прямиком к тебе, откинув голову, чтобы получше тебя рассмотреть. По-моему, тебе тогда было десять лет.
— Она ни за что не хотела меня отпускать, а я ужасно смущался. Куда бы я ни повернулся, повсюду была эта маленькая фея. Сидела у моих ног и гладила мои пальцы.
— А помнишь, как Джейсон пытался ее обмануть, уверяя, что он — это ты?
— Она лягнула его. Он погнался за ней, шутя, конечно, но тут она заметила меня и попыталась взобраться мне на колени.
— Джейсон был так уверен, что перенял все твои ужимки. Но ее не одурачишь, — хмыкнула Александра.
— А мисс Джульетта Лоример не смогла нас различить.
— Ах да, Джульетта, — пробормотала Александра, старательно изучая свои поношенные зеленые туфли. — Прелестная девушка, не находишь?
— Да, и танцует хорошо, походка легкая. Кроме того, она замечательно красива. Но беда в том, что это мог быть не я, а Джейсон, и она не увидела бы разницы.
— Пока тебя не было, они с матерью приезжали три раза. Нас не было дома, так что их принимал Джейсон. Он сказал, что Джульетта очень расстроилась, узнав, что он — не ты.
Джеймс обдумал сказанное, поразмышлял недолго: одолела усталость. Он кривовато улыбнулся, пробормотав:
— Спасибо, что не дала умереть с голода. — И легонько всхрапнул.
Александра поцеловала сына, выпрямилась и долго смотрела на него, благодаря Господа за то, что в его жизни была Корри Тайборн-Барретт.
***
— Кто ты?!
— Фредди, милорд, новый грум Шербруков, — пояснил мальчик, выпячивая грудь: настоящий подвиг при почти несуществующем торсе. — Неудивительно, что вы меня не помните при такой-то горячке!
Видя, как горд новоявленный грум своим положением, Джеймс улыбнулся тощему мальчишке в ливрее Шербруков, который не побоялся добраться до Лондона, чтобы сообщить его родителям, где находятся он и Корри.
— Теперь я вспоминаю тебя, Фредди. Почему ты здесь?
— Да я уж больно волновался, милорд. Вот и поднялся наверх убедиться, что вы сумели выкарабкаться, как мне сказали внизу. Все очень довольны, что вы с нами, милорд. Лучшее, что я сумел сделать в жизни, — это отыскать большой дом ваших родичей, сказать, где вы, хотя при этом из меня чуть печень не вырезали. И взгляните только, что из этого получилось! Посмотрите на меня хорошенько, милорд. Ну не шикарный ли вид? Пощупайте эту шерсть! Мягкая, как ребячья попка, милорд.
— Да, выглядит очень мягкой, а ты просто великолепен, Фредди. Прости, что не сразу узнал тебя, но очень хорошо помню, что ты сделал для меня и Корри. Спасибо.
— Не стоит, милорд, но вы были так больны, что я боялся привезти ваших родичей на похороны. Но нет, вы ухитрились за шиворот вытащить себя из гроба. Это все мисс Корри. Она вас спасла. Упорная барышня, ничего не скажешь, ни за что не хотела отходить от вас. Так и сидела рядом.
— Правда, что тебя едва не убили по дороге в Лондон?
— Перехватили на дороге. Целая банда молодых негодяев, которым стукнуло в голову прибить меня, просто так, ради забавы. Только вот мне было не до веселья. Отобрали деньги, которые дала мисс Корри, хотя я спрятал их в башмак. А они все равно нашли. Но я удрал от них и добрался сюда, пусть и едва ковылял. И Уилликом сразу понял, что мне нужно передать его сиятельству что-то важное, и тотчас же отвел меня к нему.
— Я высоко ценю твою храбрость, Фредди.
Фредди кивнул, думая о пяти фунтах, которые он теперь хранил в кармане, а не в башмаке, пяти фунтах, подаренных графом. И как приятно было чувствовать эту бумажку, тихо шуршавшую о мягкую шерсть костюма, который Уилликом называл ливреей. Красивое слово «ливрея». Ему так нравится его выговаривать.
Фредди потер чистые ладони о шерстяные брюки.
