Корри мгновенно приняла позу, предназначенную, чтобы сразить его, но, к сожалению, она не сработала, поскольку Джеймс однажды наблюдал, как негодница оттачивает ее перед зеркалом. Правда, Корри, слава Богу, его не заметила.
Он с улыбкой ждал, чем она ему ответит.
— Должна признать, — объявила она, постукивая пальцем по подбородку, — что когда ты во время болезни по большей части лежал совсем без всего, распростертый на спине, беспомощный и несчастный, я, разглядывая тебя, ни секунды не скучала. И даже ни разу не зевнула.
Вот это удар так удар!
Джеймс побагровел до корней волос. Корри нахально ухмылялась, понимая, что и на этот раз взяла над ним верх, и от такой наглости Джеймс рассвирепел.
Но как это ни было трудно, он сумел взять себя в руки.
— Корри, почему бы тебе не подойти сюда и не подать мне воды?
Однако Корри не попалась на удочку.
— Это чтобы ты вылил ее мне на голову? Нет, большое спасибо. Сейчас тебе ничего не остается, кроме как игнорировать мои колкости. Весьма жалкая участь, не находишь? Жаждешь ответить тем же? Придется подождать, тем более что твой мозг сейчас бездействует и ты не в состоянии придумать ничего полезного. Так что признай: на этот раз я оставила тебя распростертым в грязи. Распростертым. Что за чудесное слово!
И, выпустив последний залп, она налила ему стакан воды, уселась на постель, обняла за шею и приподняла голову. Он едва не уткнулся носом в ее грудь и глубоко вдохнул.
— Довольно. Ах, как хорошо. Спасибо, Корри.
Корри отставила стакан и покачала головой.
— Что это с тобой? Слишком слаб, чтобы самостоятельно утолить жажду?
— Нет, мне нравится, когда ты заботишься обо мне.
Кроме тою, ты так приятно пахнешь.
Корри машинально погладила его щеку, чуть сжала подбородок.
— Я действительно приятно пахну? В моем аромате достаточно изысканности?
— Вполне.
Корри фыркнула.
— Знаешь, это фырканье, каким бы отчетливым и выразительным оно ни было, абсолютно не вяжется с твоим платьем, в котором твоя талия кажется не толще дверной ручки. Что же касается лифа… опять твой чертов вырез оказался слишком велик. Ты должна выглядеть скромной молодой леди, проводящей в Лондоне первый сезон, а не опытной особой, почти потерявшей надежду выйти замуж, которой требуется любым способом выставить напоказ свой товар, чтобы завлекать простаков. Ага, только взгляни на себя: так и подмывает швырнуть графин с водой мне в голову? Ты не так поняла мои доброжелательные советы, Корри. Я всего лишь хотел сказать, что ты не должна так щедро демонстрировать свои прелести, хотя бы пока. Именно это сделает тебя более желанной.
Он ясно дал понять, что имел в виду. Джеймс выжидал, стараясь справиться с мириадами обуревавших его мыслей. Но тут Корри, глядя в пространство, тихо сказала:
— Помню, как мои руки сводило судорогой от холодной воды, которой я обмывала тебя, чтобы сбить жар. И каждый раз они опускались все ниже и ниже.
И тут она перевела на него взгляд и лукаво улыбнулась. Настоящей ведьмовской улыбкой.
— Ах, Джеймс, не колеблясь, могу сказать, что твои товары вовсе не требуется выставлять напоказ. Не то что мои. Я, скромная серенькая птичка, должна каким-то образом приманивать мужчин.
Джеймс снова покраснел. Проклятие, и она это заметила!
— Ради Бога, Корри, поддерни платье. Хотя бы на дюйм!
— Хорошо, — покорно кивнула она.
Джеймс потерял дар речи.
— Закрой рот, Джеймс, сейчас ты точная копия Уилли Маркера, после того как я сказала ему, что ни одна девушка не выйдет замуж за такого безмозглого осла.
— Сомневаюсь, что Уилли Маркер когда-нибудь подумывал о женитьбе, — возразил он.
— Именно это он и проорал мне, — вздохнула она. — А потом попытался снова поцеловать. Ну не странно ли? После того, как я его поколотила!
— Полагаю, некоторые мужчины возбуждаются, когда девушка бьет их по голове.
У нее руки чесались коснуться его, но, естественно, предлога не было. Он уже не беспомощен. И поэтому она проговорила:
— Довольно о моем платье. Лучше скажи, как ты себя чувствуешь в это прекрасное утро?
— Мои подушки сбились. Поправь, пожалуйста. Голова очень болит.
Она наклонилась над ним, взбила подушки и, выпрямившись, пробормотала:
